Так игра в литературу перерастает в литературу игры.
В Знаменском Карамзин написал и подготовил к печати основные материалы двух томов альманаха «Аглая».
«Аглая» как совершенно новый тип издания в некотором отношении близка к брошюре «Les amusemens de Znamenskoe» - Дух семейной интимности пронизывает альманах. Само название его, как и посвящение второго тома, обращено к Настасье Ивановне; обращение в стихах к Александру Алексеевичу, включение сказки «Дремучий лес», намеки на странствия Карамзина - все придает изданию интимный характер. Но «Аглая» адресована читателю, т. е. к чужому, незнакомому человеку. Интимность здесь превращается в «как бы интимность», имитацию дружески-непосредственного общения. Между писателем и лично неизвестным ему читателем устанавливаются отношения, имитирующие дружескую близость. Создается тип отношения, который в будущем сделается обязательным для альманаха (некоторый оттенок «альбомности») и который в принципе отличен от функционирования книги.
«Альбомность», включение текста не в анонимную аудиторию книги, а в как бы интимный круг близких людей естественно придает авторскому «я» конкретно-биографический характер. Читатель, не колеблясь, отождествляет его с реальным Николаем Михайловичем Карамзиным. Это поддерживается тем, что в ч. 1 включен отрывок из «Писем русского путешественника» (из «английской» части - вся французская была в 1794 году цензурно невозможной), а во 2-й - Письма Мелодора к Филалету и Филалета к Мелодору. Автобиографический характер этих произведений не вызывал у читателя сомнения.
И вдруг это авторское «я» начинает, к удивлению читателя, двоиться. Рассказчик - все тот же путешественник, но рассказ его приобретает лирические и романтические черты, проза начинает напоминать поэзию, а реальное путешествие все более явственно превращается в воображаемое. Автор, каким он создал сам себя в своем воображении, подается читателю как равноправный двойник реального писателя.
Повесть «Остров Борнгольм» предлагает читателю, который уже знаком с «Московским журналом» и первыми публикациями «Писем русского путешественника», верить, что Карамзин действительно, возвращаясь из Англии в Петербург, остановился на датском острове Борнгольм и пережил там таинственные встречи. Позже, когда «Письма» были опубликованы полностью, читатель получал две версии возвращения и мог выбирать любую в качестве «подлинной». Любопытно, кстати, отметить, что, возможно, обе являются плодом литературного вымысла. Г. П. Шторм, рассматривая списки прибывающих в столицу, подававшиеся полицмейстером Н. Рылеевым императрице, обнаружил такую запись: «Из Москвы отставной поручик Карамзин (первоначально описка: Карамзан. - Ю. Л.) и стал в той же части (т. е. во 2-й полицейской части. - Ю. Л.) в доме купца Демута» . На основании этого Г. П. Шторм приходит к выводу, что Карамзин приехал в Петербург 15 июля 1790 года не морем из Лондона через Кронштадт, как это указано в «Письмах», а из Москвы сухим путем. Последнее представляется странным: если уж Карамзин вернулся из-за границы в Москву, ему решительно было незачем спешить в Петербург затем, чтобы обратно направиться в Москву. Такой странный вояж не мог бы остаться незамеченным Плещеевыми, Петровым, Дмитриевым, Державиным, с которыми Карамзин был тесно связан. Между тем ни в каких документах этого круга лиц он не нашел отражения. Можно было бы предположить, что «из Москвы» означает «москвич», если бы в записях этого рода не было обязательным указывать, откуда прибыло то или иное лицо, и делалось это именно такой формулой: из Москвы; из Новагорода, из чужих краев. Может быть, это ошибка, которую надо понимать так, что Карамзин, доехав по морю до какого-то порта (Любека, Кенигсберга или Ревеля?), прибыл в Петербург в карете и по неопытности назвал как место отбытия свой начальный пункт путешествия. Дежурный же унтер-офицер облек ответ в привычную формулу. Мы не можем сейчас решить этот вопрос окончательно, но маршрут прибытия на родину не только в фантастическом «Острове Борнгольм», но и в «документальных» «Письмах русского путешественника» остается под сомнением до обнаружения каких-либо новых материалов.
Николай Михайлович Карамзин (1766-1826) был самым крупным представителем русского сентиментализма.
В девятнадцатилетнем возрасте Карамзин начал работать в новиковском журнале для детей, а последние два года существования журнала был фактически его редактором.
На страницах этого журнала Карамзин опубликовал 26 переводов и оригинальных произведений. Всего же писатель создал около 30 произведений для детей, в которых воспеваются природа, дружба и нежные чувства. Этим темам посвящены "Анакреонтические стихи", прозаическая зарисовка "Прогулка" и повесть "Евгений и Юлия". Переводил Карамзин для журнала повести популярных французских детских писателей Беркеня и Жанлис, поэмы английского поэта Томпсона, пьесы, произведения о природе.
Карамзин продолжал писать для детей и после закрытия журнала. Так, в 1792 г. он опубликовал сказку "Прекрасная царевна", в 1795 г. - сказки "Дремучий лес" и "Илья Муромец"
В круг детского чтения входили и другие произведения Карамзина, его стихи о природе, дружбе и любви. Многие пропитаны нежной сыновней любовью к родине, ее просторам. Таково, например, стихотворение "Волга", которое не одно поколение русских людей с раннего детства заучивало наизусть:
Река священнейшая в мире,
Кристальных вод царица, мать!
Дерзну ли я на слабой лире
Тебя, о, Волга, величать!тихи Карамзина, каждая его поэтическая миниатюра как бы специально создавались для детей. Он умел оживить весь мир, разговаривать с любимой ему Волгой, с родными лесами, близкими и родными существами.
Создано 19.12.2013 06:29
Виссарион Григорьевич Белинский считал: «В России писать для детей первый начал Карамзин, как и много прекрасного начал он писать первый…»
«Оказывается, Карамзин тоже писал сказки!» – неподдельно удивлённо восклицали ребята, с интересом рассматривая иллюстрации к добрым, мудрым сказкам Николая Михайловича – «Прекрасная царевна и счастливый карла», «Илья Муромец», «Дремучий лес». Яркие, неповторимые, нарисованные юными читателями Аксаковки, они так точно передали сказочный колорит, что никого не оставили равнодушными: ни детей, ни взрослых. Ребята увлечённо играли со сказками Н.М.Карамзина, соотнося предложенные фрагменты авторского текста с рисунками своих ровесников. Отгадал сказку по описанию – молодец, а не отгадал – приходи в Аксаковку за книгой и читай, с наслаждением погружаясь в сказочный мир, созданный классиком.
Что может быть радостнее, чем общение с любознательными, пытливыми, вечно ищущими ответы на вопросы, читателями, настоящими и будущими?
Об огромном вкладе Н. М. Карамзина в детскую литературу взрослые и дети узнали из презентации литературного путеводителя «Карамзин детям», раскрыв для себя всю многогранность творческой деятельности великого классика.
Около 30 произведений, адресованных юным читателям, написал и перевёл наш знаменитый земляк. Едва ли не все они входили и входят по сей день в круг чтения детей среднего и старшего возраста. Именно Николай Михайлович, ратуя за то, «чтобы люди младые читать с увлечением могли», стал одним из редакторов первого русского журнала для подростков – «Детское чтение для сердца и разума». В этом издании печатались лучшие произведения писателей-классиков, рассказы о природе, рассказы по истории, рассказы о детях, занятные задачки об окружающем мире…
Участвуя в мультимедийной викторине «И будет имя жить его в России вечно», гости музейной ночи узнали много интересных фактов и событий, связанных с именем Н.М. Карамзина. Кем была собрана библиотека, книгами которой зачитывался будущий писатель? Какое образование получил юный Карамзин? В поисках чего отправился заграницу?
Самые маленькие посетители музея, их папы и мамы также с интересом приняли участие в литературной игре «Задушевное слово классика». Отвечая на её вопросы, ребята вспоминали произведения классиков русской литературы (А.С.Пушкина, Л.Н.Толстого, И.А.Крылова, А.П.Чехова, А.И.Куприна и др.), угадывали по описанию «литературные портреты» героев книг.
Дети, разумеется, не без помощи взрослых, вдумчиво и внимательно искали ответы на вопросы: как в алфавит попала буква «Ё»? Сколько ей лет? Как связаны буква «Ё» и наш знаменитый земляк Н.М.Карамзин? Кто изображён в верхней части памятника Н.М.Карамзину и почему? Маленькие краеведы с честью справились с заданиями, ещё раз доказав тем самым, что имя великого классика, «историографа Государства Российского», живо и памятно на родной симбирско-ульяновской земле!
Предисловие.
На памятный юбилей писателя и историка Н. М. Карамзина меня пригласили в районную детскую библиотеку с учащимися шестых классов, чтобы обсудить его творчество. Я удивилась: «Почему шестые классы? «Бедную Лизу» изучают в 9-м!» Оказалось, Николай Михайлович писал и сказки! К моему стыду, я этого не знала. Нам предложили прочитать и обсудить сказку «Дремучий лес».
В Интернете я нашла это произведение: «Дремучий лес. Сказка для детей, сочинённая в один день на следующие заданные слова – балкон, лес, шар, хижина, лошадь, луг, малиновый куст, дуб, Оссиан, источник, гроб, музыка». Оказывается, во времена Н.М.Карамзина так играли!
Не читая сказки писателя, я предложила детям домашнее задание: «Написать сказку на заданные слова (мы сократили несколько слов: Оссиан - кельтовский бард, источник, гроб). Когда напишем свои сказки, тогда прочтём и обсудим «Дремучий лес». Дети согласились, но предложили мне тоже за вечер написать сказку на заданные слова. Детские авторские сказки мы подарили позже в районную библиотеку. На Проза.ру я помещаю свою сказку и детские (я им обещала). Сразу признАюсь: сказки детей мы обсудили на литературном занятии, помогли друг другу сюжетом, и мною они слегка отредактированы.
Котенко Татьяна
Зимнее путешествие в дремучий Лес.
Сказка (написанная на заданные слова)
Однажды три друга собрались в лес на лыжную прогулку и назначили встречу под балконом своей одноклассницы. Стояла пышная зима. Лёгкий морозец серебрил деревья, разукрашивал узорами окна в домах, покрывал тонкой блестящей коркой снежные сугробы. Приятели шутливо боролись и, поглядывая на заветный балкон, перебрасывались снежками. Балкон упрямо и долго «молчал», зато один из друзей получил от одноклассницы смс, что она уже давно в лесу, что заждалась их и даже немного заблудилась.
Сообщение обрадовало друзей и одновременно огорчило. «Обрадовало» потому, что можно было стать героем по спасению пропавшего симпатичного человека, а «огорчило» потому, что девушка пренебрегла уговором, а значит, - дружбой.
До леса друзья добрались без приключений, нашли одинокую лыжню, по которой и отправились в глубь дремучего леса, но затем начались странности. Лыжня петляла между деревьями, словно кто-то нарочно запутывал следы. Начало смеркаться. Мороз усиливался, пощипывая нос и щеки и слепляя ресницы. И вдруг они остановились как вкопанные: лыжня пропала. Она обрывалась внезапно, словно лыжница поднялась вверх на воздушном шаре или полетела, как горнолыжники слетают с высокого трамплина.
Посовещавшись, ребята всё-таки пошли вперёд, вслух вспоминая рассказы местных жителей о том, что в дремучем лесу хозяйничают волки, что охотники ставят на них капканы и что были несчастные случаи, когда пропадали люди, попадая в какие-то порталы. Было немного страшно, но никто не хотел признаваться в этом даже самому себе и никто не хотел считать себя трусом.
И вдруг они друг за другом полетели в какую-то пропасть, не заметив в темноте обрыва. Во время «полёта» ребят обуЯл страх, сердце словно остановилось, а потом начало биться, как у кролика, и казалось, что оно вот-вот выскочит. Инстинкт самосохранения, наконец-то, проснулся. В голове мигом всплыли все известные варианты грамотного приземления. Каждый сгруппировался, почему-то зажмурил глаза и всем своим существом приготовился к сильному удару. Но его не последовало, более того, спустя несколько секунд все трое приземлились на ноги, ощутив под собой метровый слой снега. Лыжи были целыми!
И вдруг они увидели три маленьких светящихся шарика, скорее напоминающих клубочки. Они словно телепортировались от каждого из них и объединились в один большой серебристый шар, который завис над ними и осветил окрестность. Перед ними была санная дорога, которая вела их к хижине, еле видневшейся вдали на опушке. У них мелькнула мысль, что свою одноклассницу они найдут именно там, и поэтому без страха отправились по санному пути. Светящийся серебристый шар указывал им дорогу. Возле хижины они увидели красивые сани, устланные ковром, и запряжённую тройку белых лошадей. «Как в сказке!» - подумалось каждому из них.
Они смело переступили порог хижины. Она была пуста, но словно ждала их. В избушке было светло и тепло, ярко горел огонь в печи, на столе стояло три прибора, горячий чугунок с варёным картофелем и кувшин с холодным молоком. Инстинкт голода подсказал, что надо делать. Они ели и обдумывали вслух свои дальнейшие действия. И вдруг осознали, что называют себя старинными именами: Дубыня, Колояр и Мечеслав. Эти имена были написаны на деревянных кружках, из которых они пили.
Вдруг дверь широко отворилась, и в Хижину вошёл старик-великан, весь белый и седой. Белый – от снега и инея, а седой – от возраста. Это был Леший, хозяин леса.
-А-а, вот и спасатели прибыли! – без улыбки сказал он. – ЗдорОво живёте! Не испугались, что попали в волшебный лес сказочного портала?! ВечЕряйте, потом поговорим.
Великан рассказал друзьям, что они находятся в три-девятом царстве. Где это?! Неужто за столько лет ни в школе, ни в семье не объяснили им, где находится это царство-государство?! Люди живут на третьей от Солнца планете, которая называется Земля. А сейчас друзья прибыли на девятую от Солнца планету. Да, планеты – родственники, почти рядом находятся, на одной орбите, только зеркально противоположны.
Хлопцы, вы взяли на себя судьбу трёх богатырей, поэтому и действовать дальше должны храбро и смело. Дубыня - воин, подобный дубу, несокрушимый, побеждает в рукопашном бою. Колояр – витязь, вращающий круг. Круг, колесо - это его оружие. Во время боя он перемещается по сечи, по полю, используя вращательные приёмы. Мечеслав – богатырь, добывающий славу мечом. Вы - Воины, вы - Волки. Вы должны проявить Волю к победе, чтобы спасти свою непутёвую подружку. Почему непутёвую?! Потому что не тем путём идёт красавица по жизни,- устало добавил к сказанному Леший-великан.
Друзья узнали, что Планета Ялмез уже давно вступила в эпоху Волка. Это является космическим процессом и связано с движением Солнечной системы (Ярилы) по Млечному Пути. Основное дело Эпохи Волка - восстановление леса и сада, рощи и бора, парка и тайги. Волки - санитары природы. А их одноклассница прибыла на Планету Ялмез из прошлой эпохи – эпохи Лисы, где самыми преуспевающими людьми, как правило, были лжецы и обманщики, люди без чести и совести, и повела себя аналогично им.
Здесь она получила древнерусское имя Будана, что значит Лентяйка. В моей хижине она взяла ружье и отправилась охотиться на зайцев. В лесном портале она превратилась в лисицу. Её обложила стая волков и погнала в загон. «Спасло» её семейство Змея Горыныча. Держит в плену вашу Будану Змей о трёх головах, которые зовут Лесть, Ложь, Лентяйка. Он забрал её к себе в Вигвам. Вам придётся вызвать на бой именно его. Волки вам помогут,- заверил хозяин Хижины.
Друзья вышли к месту сражения. Это был огромный, занесённый снегом Луг. В центре его стоял столетний Дуб-великан, под кроной которого и был сооружён Вигвам. Строение было окружено колючими малиновыми кустами, на которых кое-где висели замёрзшие ягоды малины да жёлто-коричневые листики. На одном из кустов алел женский шерстяной шарф и вязаная шапочка с бубоном. Два других куста украшали красные тёплые варежки.
Жива ли хозяйка этих вещей?! Каково ей у Змея Горыныча?! Может, ей там хорошо живётся? – думали друзья-приятели, готовясь к сечи.
Леший-великан сдержал слово. На помощь юным богатырям пришли три Волка-защитника. Вместе, всемером, они одолели Змея Горыныча, лишив его всех трёх голов. Помог им в бою и незримый Баян - древнерусский бард. Своей музыкой он то усыплял бдительность Змея, то отвлекал его от боя, то восхвалял за промахи и ошибки.
Когда Змей был повержен, наступило утро. На небе появилось Ярило - Солнце. Его Лучи осветили всю Планету Ялмез. Вместе с Баяном под весёлые гусли запел и зазвенел весь вещий Лес, радужный в солнечных лучах снежный Луг, посеребрённый морозным инеем вековой Дуб. Старик Леший погладил по голове плачущую, но радостную девушку и сказал: «Забирайте свою Благушу! Теперь её так зовут. Наказ вам даю: восстановите Жизнь на Земле, тогда и откроется многогранность сознания Человека».
Леший - великан на своих волшебных санях и белых лошадях с серебристой гривой вывез друзей из сказочного портала на твёрдую землю. Друзья засветло вернулись домой с лыжной прогулки. Урок Хозяина дремучего Леса пошёл впрок Благуше и её друзьям.
Сказка –ложь, да в ней – намёк, тем, кто пОнял всё, – урок!
P.S. Продолжение в разделе "Детские произведения". Сказки
О вы, некрасивые сыны человечества, безобразные творения шутливой натуры! вы, которые ни в чем не можете служить образцом художнику, когда он хочет представить изящность человеческой формы! вы, которые жалуетесь на природу и говорите, что она не дала вам способов нравиться и заградила для вас источник сладчайшего удовольствия в жизни – источник любви! не отчаивайтесь, друзья мои, и верьте, что вы еще можете быть любезными и любимыми, что услужливые Зефиры ныне или завтра могут принести к вам какую-нибудь прелестную Псишу, которая с восторгом бросится в объятия ваши и скажет, что нет ничего милее вас на свете. Выслушайте следующую повесть.
В некотором царстве, в некотором государстве жил-был Царь добрый человек, отец единой дочери, царевны прекрасной, милой сердцу родителя, любезной всякому чувствительному сердцу, редкой, несравненной. Когда Царь добрый человек, одеянный богатою багряницею, увенчанный венцом сапфиро-рубинным, сидел на высоком троне среди народного множества и, держа в правой руке златой скипетр, судил с правдою своих подданных; когда, воздыхая из глубины сердца, изрекал приговор должного наказания, тогда являлась прекрасная Царевна, смотрела прямо в глаза родителю, подымала белую руку свою, простирала ее к судящему, и пасмурное лицо правосудия вдруг озарялось солнцем милости, виновный, спасенный ею, клялся в душе своей быть с того времени добрым подданным царя доброго. Бедный ли приближался к Царевне? она помогала ему; печальный ли проливал слезы? она утешала его. Все сироты в пространной области Царя доброго человека называли ее матерью, и даже те, которых сама природа угнетала, несчастные, лишенные здравия, облегчались ее целительною рукою, ибо Царевна совершенно знала науку врачевания, тайные силы трав и минералов, рос небесных и ключей подземных. Такова была душа Царевнина. Телесную красоту ее описывали все стихотворцы тогдашних времен, как лучшее произведение искусной природы, а стихотворцы были тогда не такие льстецы, как ныне; не называли они черного белым, карлы великаном и безобразия примером стройности. В древнем книгохранилище удалось мне найти одно из сих описаний; вот верный перевод его:
«Не так приятна полная луна, восходящая на небе между бесчисленными звездами, как приятна наша милая Царевна, гуляющая по зеленым лугам с подругами своими; не так прекрасно сияют лучи светлого месяца, посребряя волнистые края седых облаков ночи, как сияют златые власы на плечах ее; ходит она, как гордый лебедь, как любимая дочь неба; лазурь эфирная, на которой блистает звезда любви, звезда вечерняя, есть образ несравненных глаз ее, тонкие брови, как радуги, изгибаются над ними, щеки ее подобны белым лилеям, когда утренняя заря красит их алым цветом своим; когда же отверзаются нежные уста прекрасной Царевны, два ряда чистейших жемчужин прельщают зрение; два холмика, вечным туманом покрытые… Но кто опишет все красоты ее?»
Крылатая богиня, называемая Славою, была и в те времена так же словоохотлива, как ныне. Летая по всей подсолнечной, она рассказывала чудеса о прекрасной Царевне и не могла об ней наговориться. Из-за тридевяти земель приезжали царевичи видеть красоту ее, разбивали высокие шатры перед каменным дворцом Царя доброго человека и приходили к нему с поклоном. Он знал причину их посещения и радовался сердечно, желая достойного супруга милой своей дочери. Они видели прекрасную Царевну и воспламенялись любовию. Каждый из них говорил Царю доброму человеку: «Царь добрый человек! Я приехал из-за тридевяти земель, тридесятого царства; отец мой владеет народом бесчисленным, землею прекрасною; высоки терема наши, в них сияет серебро и золото, отливают разноцветные бархаты. Царь! отдай за меня дочь свою!» – «Ищи любви ее!» – отвечал он, и все царевичи оставались во дворце его, пили и ели за столом дубовым, за скатертью браною, вместе с Царем и с Царевною. Каждый из них смотрел умильными глазами на прекрасную, и взорами своими говорил весьма ясно: «Царевна! полюби меня!» Надобно знать, что любовники были в старину робки и стыдливы, как красные девушки, и не смели словесно изъясняться с владычицами сердец своих. В наши времена они гораздо смелее, но зато красноречие взоров потеряло ныне почти всю силу. Обожатели прекрасной Царевны употребляли еще другой способ к изъявлению своей страсти, способ, который также вышел у нас из моды. А именно, всякую ночь ходили они под окно Царевнина терема, играли на бандурах и пели тихим голосом жалобные песни, сочиненные стихотворцами их земель; каждый куплет заключался глубокими вздохами, которые и каменное сердце могли бы тронуть и размягчить до слез. Когда пять, шесть, десять, двадцать любовников сходились там в одно время, тогда они бросали жеребий, кому петь прежде, и всякий в свою очередь начинал воспевать сердечную муку; другие же, поджав руки, ходили взад и вперед и посматривали на окно Царевнино, которое, однако ж, ни для кого из них не отворялось. Потом все они возвращались в свои шатры и в глубоком сне забывали любовное горе.
Таким образом проходили дни, недели и месяца. Прекрасная Царевна взглядывала на того и на другого, на третьего и на четвертого, но в глазах ее не видно было ничего, кроме холодного равнодушия к женихам ее, царевичам и королевичам. Наконец все они приступили к Царю доброму человеку и требовали единодушно, чтобы прекрасная дочь его объявила торжественно, кто из них нравен сердцу ее. «Довольно пожили мы в каменном дворце твоем, – говорили они, – поели хлеба-соли твоей и меду сладкого не одну бочку опорожнили; время, возвратиться нам во свои страны, к отцам, матерям и родным сестрам. Царь добрый человек! мы хотим ведать, кто из нас будет зятем твоим». Царь отвечал им сими словами: «Любезные гости! если бы вы и несколько лет прожили во дворце моем, то, конечно бы, не наскучили хозяину, но не хочу удерживать вас против воли вашей и пойду теперь же к Царевне. Не могу ни в чем принуждать ее; но кого она выберет, тот получит за нею в приданое все царство мое и будет моим сыном и наследником:». Царь пошел в терем к дочери своей. Она сидела за пяльцами и шила золотом, но, увидев родителя, встала и поцеловала руку его. Он сел подле нее и сказал ей словами ласковыми: «Милая, разумная дочь моя, прекрасная Царевна! ты знаешь, что у меня нет детей, кроме тебя, света очей моих; род наш должен царствовать и в будущие веки: пора тебе о женихе думать. Давно живут у нас царевичи и прельщаются красотою твоею, выбери из них супруга, дочь моя, и утешь отца своего!» Царевна долго сидела в молчании, потупив в землю голубые глаза свои; наконец подняла их и устремила на родителя, тут две блестящие слезы скатились с алых щек ее, подобно двум дождевым каплям, свеваемым с розы дуновением зефира. «Любезный родитель мой! – сказала она нежным голосом. – Будет мне время горевать замужем. Ах! и птички любят волю, а замужняя женщина не имеет ее. Теперь я живу и радуюсь; нет у меня ни забот, ни печали; думаю только о том, чтобы угождать моему родителю. Не могу ничем опорочить царевичей, но позволь, позволь мне остаться в девическом моем тереме!» Царь добрый человек прослезился. «Я нежный отец, а не тиран твой, – отвечал он Царевне, – благоразумные родители могут управлять склонностями детей своих, но не могут ни возбуждать, ни переменять оных; так искусный кормчий управляет кораблем, но не может сказать тишине: превратися в ветер! или восточному ветру: будь западным!» Царь добрый человек обнял дочь свою, вышел к принцам и сказал им с печальным видом и со всевозможною учтивостью, что прекрасная Царевна ни для кого из них не хочет оставить девического своего терема. Все царевичи приуныли, призадумались и повесили свои головы, ибо всякий из них надеялся быть супругом прекрасной Царевны. Один утирался белым платком, другой глядел в землю, третий закрывал глаза рукою, четвертый щипал на себе платье, пятый стоял, прислонясь к печке, й смотрел себе на нос, подобно индийскому брамину, размышляющему о естестве души человеческой, шестой… Но что в сию минуту делал шестой, седьмой и прочие, о том молчат летописи. Наконец, все они вздохнули, – так сильно, что едва не затряслись каменные стены, – и томным голосом принесли хозяину благодарность за угощение. В одно мгновение белые шатры перед дворцом исчезли, царевичи сели на коней и с грусти помчались во весь дух, каждый своею дорогою; пыль поднялась столбом и опять легла на свое место.
