Религия утверждает, что человека создал бог по своему образу и подобию, но учеными была создана наука о происхождении человека- антропология, доказывающая естественное происхождение человека от животных предков. Огромный вклад в науку о происхождении человека внес великий английский ученый Чарлз Дарвин . В своей книге «Происхождение человека» он привел множество доказательств того, как и когда произошли люди — нашими предками были вымершие человекообразные обезьяны.
Человек произошел от обезьяны: общие признаки
Если вам случится быть в зоопарке, приглядитесь к человекообразным обезьянам - гориллам, шимпанзе, орангутангам, гиббонам, - и вас поразит сходство их с человеком.
Недаром еще в XVIII столетии некоторые ученые считали, что человекообразные обезьяны составляют какую-то особую породу людей. На малайском языке «орангутанг» означает «лесной человек». Туземцы считают, что он умеет говорить, но из боязни, что люди заставят его работать, притворяется немым.
Общие признаки человека и обезьяны:
Тело обезьяны и тело человека имеют голову, шею, туловище, две пары конечностей; осевой скелет в виде позвоночного столба. Лицо у обезьяны лишено волос. На пальцах у них ногти, а не когти. У них столько же зубов, сколько у человека.
Но если бы сходство ограничивалось только этими чертами, церковники могли бы торжествовать: такими обезьян создал бог, и это еще не доказывает естественное происхождение человека, это сходство могло быть в конце концов чистой случайностью.
Наука нашла и другие доказательства. У человекообразных обезьян и человека сходны строения мышц, нервной системы, внутренних органов. У высших обезьян четыре группы крови, как у человека, и кровь шимпанзе иногда используют для переливания человеку. Только высшие обезьяны могут заражаться «человеческими» болезнями.
Сходство человека с обезьяной не означает, что современные обезьяны являются предками человека. Человек произошел от вымершей ископаемой обезьяны дриопитека. Древние человекообразные обезьяны разделились на две ветви. Одна из них дала начало современным обезьянам, другая развилась в человека.
Обезьяна, конечно, не могла сразу превратиться а человека. Должны были жить такие существа, которые стоят между обезьяной и человеком.
Доказательства превращения обезьяны в человека
В 1891-1892 годах на острове Ява врач колониальных войск Евгений Дюбуа производил раскопки по берегам реки Соло. В слоях земли, возраст которых равнялся миллиону лет, Дюбуа обнаружил черепную крышку, бедренную кость и несколько зубов неведомого существа. Он пришел к выводу, что костные остатки принадлежат существу, занимающему промежуточное положение между обезьяной и человеком, и дал ему название питекантроп , что означает обезьяночеловек .
По форме бедренной кости Дюбуа заключил, что питекантроп ходил уже на двух ногах, а по объему мозга и форме черепной крышки он занимал среднее положение между обезьяной и человеком. На юге Явы в том же слое земли, в котором найдены костные остатки питекантропа, были обнаружены и кремневые орудия труда.
На севере Индии в 1935 году нашли два обломка челюстей рамапитека - ископаемой человекообразной обезьяны, более близкого, чем дриопитек, предка человека. Эта находка дала некоторым ученым возможность утверждать, что «снежный человек», по некоторым данным, живущий в этом же районе,- живой потомок рамапитека.
В Восточной Грузии в 1939 году найдены костные остатки другой ископаемой обезьяны - удабнопитека . С 1935 по 1951 год в Южной Африке найдены остатки тридцати ископаемых человекообразных обезьян - австралопитеков .
В 1948 году сделана интереснейшая находка. В одной пещере среди костей австралопитеков были обнаружены черепа павианов, пробитые какими-то тяжелыми предметами. Предполагают, что австралопитеки нападали на животных, убивая их палками, обломками костей, камнями. Строение зубов австралопитеков подтверждает эту мысль исследователей: австралопитеки питались не только растительной, но животной пищей.
В 1954 году в Алжире французские ученые нашли остатки еще одной ископаемой обезьяны-антлантропа .
Эти находки и есть те недостававшие звенья в длинной цепи постепенного превращения обезьяны в человека .
Потомками обезьянолюдей были неандертальцы , получившие свое название от долины Неандер в Германии, где в 1856 году нашли их остатки. Ученые восстановили их внешний облик.
Они очень далеко ушли от обезьяны, но и отличались от современного человека. Неандертальцы занимались охотой, изготовляли простые каменные орудия и пользовались огнем. На костре они жарили мясо животных. Неандертальцы научились приспособляться к различным климатическим условиям с помощью одежды и огня. Они широко селились по земле, и их остатки найдены во многих местах - не только в Европе, но и в Азии и в Африке. Некоторые ученые считают что «снежный человек» - одна из разновидностей неандертальцев, которые нам известны только по ископаемым остаткам.
Труд сделал из обезьяны человека
Причины превращения обезьяны в человека объяснил Фридрих Энгельс в своей работе «Роль труда в процессе превращения обезьяны в человека» . Предком человека, писал Энгельс, является жившая несколько миллионов лет назад на материках Старого света высокоорганизованная порода стадных человекообразных обезьян. Они вели древесный образ жизни, иногда спускались на землю в поисках плодов и ягод. Часть обезьян все чаще сходила на землю и в дальнейшем покинула лес, вышла на поляны. Другая часть осталась на деревьях. Та часть обезьяньего стада, которая осталась на деревьях, дала начало современным человекообразным обезьянам. Те же, которые сошли на землю и покинули лес, постепенно превратились в человека. Это превращение продолжалось миллионы лет.
На этом длительном пути развитие прямохождения было очень важным событием. Оно освободило руки человекообразной обезьяны. Однако прошли многие сотни тысяч лет, прежде чем рука нашего обезьяноподобного предка превратилась в руку человека. Только труд совершенствовал руку. Рука приспосабливалась к все новым операциям, и ее гибкость передавалась по наследству и в каждом новом поколении совершенствовалась.
Развитие руки и труда дало возможность человеку господствовать над природой, расширило его кругозор. Он открывал в окружающем его необъятном мире все новые и новые свойства. Развитие труда привело к тому, что члены первобытного стада еще более сблизились. Все более частыми становились случаи взаимопомощи и поддержки на охоте. Человеческое стадо постепенно превращалось в общество. В процессе труда у людей появилась потребность что-то сказать друг другу. Это было нужно тогда, когда руки были заняты, а первобытные люди находились друг от друга на значительном расстоянии, или в зарослях, или в темноте. Эта потребность общаться превратила неразвитую глотку обезьян в орган речи.
Труд сделал из обезьяны человека — считал Энгельс и рассказал о процессе превращения обезьяны в человека в своей работе.
Превращение обезьяны в человека происходило на материках Старого света - в Европе, Азии и Африке. Ископаемые остатки предков человека обнаруживали только в Европе, Азии и Африке.
Неоднократные находки в Крыму, на Кавказе, в Средней Азии свидетельствуют о том, что процесс превращения обезьяны в человека шел и на территории нашей страны.
Современные данные говорят о том, что человеческий геном отличается от генома шимпанзе всего на один процент. Это означает, что все разительные отличия человека от обезьян укладываются в малое число генетических изменений.
Мой вопрос сотруднику Палеонтологического института РАН, доктору биологических наук Александру Маркову. Насколько корректны часто появляющиеся заявления о том, что, например, найден ген, который сделал человека человеком, или найден ген речи, или ген, определивший размеры мозга?
Такие заявления значительно преувеличивают реальные достижения, которые сделаны на сегодняшний день. В действительности обычно речь идет о том, что находят тот или иной ген, который важен для развития мозга или речи, который является необходимым, но скорее всего недостаточным условием. Так же, как в обычном генетическом анализе, когда мы говорили о гене болезни, скажем. Такого рода заявления – это некая условность, упрощение.
Так же и в случае и с теми генами, которые нас отличают от шимпанзе. Геном шимпанзе прочтен на сегодняшний день, в отличие от остальных обезьян. Эволюционные линии человека и шимпанзе разошлись по современным оценкам примерно шесть с половиной миллионов лет назад. Сравнительные исследования очень активно начали развиваться после того, как был прочтен геном шимпанзе и появилось два полностью прочтенных генома - человека и шимпанзе. И огромное количество ученых занялось вплотную этим вопросом.
Во-первых, надо было эти отличия просто найти, во-вторых, начать их как-то сортировать и раскладывать по полочкам, чтобы понять, какие из них могут быть важны, а какие - несущественны. И известно, что между геномом шимпанзе и человека существует чуть более 1% различий, то есть почти на 99% наши геномы идентичны. То есть между ДНК человека и шимпанзе всего порядка 35 миллионов различий. И задача ученых понять, где именно в 35 миллионах различий ключевые, которые собственно и делают нас людьми, а не обезьянами.
- 35 миллионов различий между геномом человека и шимпанзе – это не так мало.
Это не так мало, но по сравнению с размером генома не так много. Текст, в котором отличается каждая сотая буква, - это практически один и тот же текст. Прежде всего, конечно, ученых интересовали отличия в тех частях генома, которые кодируют белки. Одна из первых таких ярких находок была связана с геном FOXP2, который в популярных изданиях называют геном речи. Дело в том, что мутации в этом гене могут приводить к серьезным нарушениям членораздельной речи. И второе: в этом гене обнаружены отличия от шимпанзе и в соответствующем белке отличаются две аминокислоты. Поэтому, естественно, появилось предположение, что изменения, произошедшие в этом гене, связаны со способностью к членораздельной речи. Однако говорить, что этот ген является геном речи, неправильно, потому что функция этого гена неизвестна, известны только некоторые косвенные факты.
Если FOXP2 поврежден, речь ухудшается. Он, по-видимому, каким-то образом связан с управлением сложными движениями языка, губ, с их координацией. Этот ген есть не только у человека и обезьяны, он есть у всех млекопитающих и птиц. Недавно было обнаружено, что ген FOXP2 у певчих птиц во время пения изменяется его активность в мозге, причем в тех отделах мозга птицы, которые отвечают за пение.
- А каковы другие различия человека и шимпанзе?
Другие известные случаи, когда какой-то кодирующий ген у человека сильно отличается от шимпанзе – это два гена, которые связаны с ростом мозга. Мутация в этих генах привозит к микроцефалии, то есть к недоразвитию мозга, замедлению роста мозга. Здесь корректно говорить, что этот ген, необходим для правильного развития роста мозга.
В этом гене у человека есть различия с шимпанзе и, более того, есть признаки того, что этот ген подвергался интенсивному отбору. То есть изменения в этом гене были важны и действовал естественный отбор. В случае с геном микроцефалином (Microcephalin) было показано, что самый распространенный у современных людей вариант этого гена появился сравнительно недавно и очень быстро распространился. То есть это могло происходить только под действием отбора: появилась удачная мутация или несколько удачных мутаций, которые дали их носителям преимущество.
Этот ген очень быстро распространился. Скажем, у европейцев 70-80% обладатели этой усовершенствованной версией микроцефалина, а 20-30% с другими версиями этого гена, и они на первый взгляд не уступают. Нужно проводить специальные исследования, чтобы понять, на что он влияет.
А самая свежая новость – это ген, который кодирует маленькую регуляторную РНК, которая работает у эмбриона в мозге в тот период развития, когда происходит закладка структуры коры мозга - это самый критический момент развития эмбриона и именно тогда этот ген работает. Он привлек особое внимание, потому что оказалось, что этот ген человека имеет целых 18 отличий от той версии, которая есть у шимпанзе. Притом, что ген этот у шимпанзе отличается от варианта курицы только двумя отличиями. У шимпанзе и у курицы этот ген одинаковый, а у человека совершенно другой, и он работает как раз в тот момент, когда мозг формируется. Это, конечно, очень интересно. Но опять же непонятно, что именно делает этот ген, на что он влияет. Это все достаточно трудно выяснить и все это пока откладывается на потом.
Мы привели два-три примера, и на самом-то деле больше приводить почти нечего. То есть мы пока нашли очень немного белков, которые существенно отличаются у шимпанзе и человека.
Эти работы обнадеживают, мы видим отличия, мы находим гены, мы можем сравнивать людей из разных популяций. Какие результаты могут изменить наше представление о людях, о животных, о природе?
Это, конечно, очень важно для формирования мировоззрения, для понимания того, что мы собой представляем. К сожалению, пока среди найденных генетиками фактов, не так много поддающихся какой-то осмысленной интерпретации, но некоторые моменты очень интересны.
Например, одним из наиболее хорошо проработанных чисто человеческих генов, которые отличают нас от обезьян, считается так называемый продинорфин, это ген, который кодирует вещества удовольствия - эндорфины. Это те вещества, при помощи которых осуществляется эмоциональная регуляция поведения, то есть от каких своих поступков мы получаем удовольствие, от чего не получаем.
Оказывается, что в регуляторной области этого гена сконцентрированы отличия от обезьян, от шимпанзе. И даже проводили эксперименты, пересаживали эту регуляторную область в другие клетки и оказалось, что в культуре клеток человеческая версия гена просто-напросто активнее работает. То есть производится больше веществ удовольствия. Что это значит? Пока трудно сказать. Ясно, что вряд ли тут дело просто в увеличении количества этих веществ удовольствия, поскольку изменения затронули регуляторную область - это значит скорее всего, что эти вещества у нас синтезируются в каких-то иных ситуациях, чем у обезьян. То есть мы получаем удовольствие от чего-то другого и получаем иное количество удовольствия, чем обезьяны. Понятно, что это механизм контроля поведения – это самое главное, это то, что определяет наши поступки.
- Чего мы можем ожидать от сравнительных исследований генома человека и шимпанзе?
Сегодня эта тема является одной из самых «горячих» в биологии, в генетике, в сравнительной науке, многие ученые очень увлечены этим делом. Мы находимся в самом начале пути. Геном шимпанзе был прочтен совсем недавно, но те результаты, которые получены, уже содержат в себе массу интересного. Мы понимаем, что мы на самом деле генетически очень мало отличаемся от животных. Те изменения, которые придали нам уникальные свойства человека, на генетическом уровне оказываются незначительными. То есть животно-биологическая основа у нас очень сильна, изменилась только какая-то тонкая регуляция этих биологических животных систем, которые были у наших животных предков.
- Удивительно, что такие малые отличия генома шимпанзе и человека привели к таким сильным результатам.
Вот это действительно удивительно. И мы начинаем по-настоящему понимать, что эволюционные изменения очень крупные, приводящие к огромным преобразованиям строения, поведения, нервной деятельности, могут быть связаны с очень небольшими изменениями на генетическом уровне.
Хотя шимпанзе и являются нашими ближайшими родственниками, они все же были неизвестны в большинстве стран мира, до тех пор, пока Чарльз Дарвин не писал о них в 1859 году, и они стали популярны. Только недавно было обнаружено много неизвестной до сих пор информации, позволяющей по-другому взглянуть на заблуждения и преувеличения, в изобилии используемые в произведениях художественной литературы. Тем не менее, наше сходство и различия не являются такими, как многие себе их представляют. Изучая наших ближайших родственников, мы можем лучше понять самих себя.
1. Количество видов
Слева - pan troglodytes, справа - pan paniscus
Шимпанзе часто неправильно называют обезьянами, но они на самом деле только относятся к большой семье обезьян, как и мы. Другими яркими представителями приматов являются орангутанги и гориллы. Существует только один вид человека в настоящее время это гомо сапиенс. В прошлом, многие ученые пытались доказать, что существует несколько видов человека, и часто спешат добавить, что они принадлежали к «высшим» видам. Тем не менее, все люди могут производить потомство от себе подобных, и поэтому мы все являемся одним видом. Что касается шимпанзе, на самом деле существует два вида: pan troglodytes, это обыкновенный шимпанзе, и pan paniscus, стройный шимпанзе или бонобо. Эти два вида шимпанзе являются совершенно отдельными видами. Люди и шимпанзе, как виды, произошли от общего предка, возможно от sahelanthropus tchadensis, около пяти или семи миллионов лет назад. От этого предка остались лишь окаменелости.
2. ДНК
Хромосомы человека слева, справа - шимпанзе
Часто говорят, что ДНК человека и шимпанзе совпадает на 99%. Генетическое сравнение непростая задача, в силу характера генной мутации, так что, более точная оценка находится где-то от 85% до 95%. И хотя эта цифра может звучать впечатляюще, уже доказано, что ДНК используется всеми живыми существами для основных клеточных функций. Например, у нас есть около половины той же ДНК, что и у банана, и все же никто не акцентирует внимание на этом факте, чтобы показать насколько человек может быть подобен банану! Таким образом, 95% не говорят так много, как это кажется на первый взгляд. Шимпанзе имеет 48 хромосом, на две больше, чем имеет человек. Считается, что это наследие от предка человека, две пары хромосом сливаются в одну пару. Интересно, что человек имеет наименьшие генетические вариации среди всехживотных, поэтому кровосмешение может вызвать генетические проблемы. Даже два совершенно не связанных между собой человека, как правило, генетически более похожи, чем два брата шимпанзе.
3. Размер мозга
Мозг шимпанзе сверху, снизу - мозг человека
Мозг шимпанзе в среднем имеет объем 370 куб.см. С другой стороны, люди в среднем имеют размер мозга около 1350 куб. см. Однако, мозг и его размер сами по себе не является абсолютным показателем интеллекта. Некоторые лауреаты Нобелевской премии имели объем мозга ниже 900 куб. см., а некоторые - более 2000 куб. см. Структура и организация различных частей мозга является лучшим способом определения интеллекта. Человеческий мозг имеет большую площадь поверхности, поэтому он имеет гораздо больше извилин, чем мозг шимпанзе, а значит, мозг человека имеет большее количество связей между частями мозга. А также относительно большая лобная доля позволяет нам иметь гораздо более развитое абстрактное и логическое мышление.
4. Социальная коммуникабельность
Шимпанзе тратит на общение много времени. Большая часть их общения заключается в уходе друг за другом. Малолетние и молодые шимпанзе часто играют, бегают друг за другом, и щекочут друг друга. Взрослые шимпанзе также часто играют со своим потомством. Проявления внимания включают в себя обнимания и поцелуи, это происходит между шимпанзе любого возраста и пола. Бонобо особенно откровенные, и почти каждое проявление внимания имеет сексуальный подтекст, независимо от пола. Шимпанзе укрепляют дружбу и проводят много времени вместе, ухаживая друг за другом. Люди также тратят на общение примерно такое же время, но мы делаем это чаще вербально, чем физически. Тем не менее, большая часть огромного количества ничего не значащей болтовни, это просто более сложная версия поведения шимпанзе - и служит она немного другим целям, нежели укреплению наших связей. Люди также демонстрируют более тесные отношения через физический контакт - дружественные похлопывания по спине или объятия. Размеры социальной группы приматов точно отражают размеры их мозга. Шимпанзе имеют около 50 близких друзей и знакомых, в то время как у человека их от 150 до 200.
5. Язык и мимика
Шимпанзе имеют сложные системы приветствий и сообщений, которые зависят от социальных статусов общающихся шимпанзе. Они общаются устно, используя различные крики, хрюканье и другую вокализацию. Большая часть их общения, однако, осуществляется с помощью жестов и мимики. Многие выражения из их мимики - удивление, улыбки, умоляющая мимика и мимика утешения - такие же, как у людей. Тем не менее, люди улыбаются, показывая свои зубы, что для шимпанзе и многих других животных является признаком агрессии или опасности. Большая часть человеческого общения осуществляется с помощью вокализации. Люди однозначно имеют более сложные голосовые связки, что позволяет им воспроизводить большой диапазон звуков, но и мешает им пить и дышать одновременно, так как это делает шимпанзе. Кроме того, у людей очень мускулистый язык и губы, что позволяет им производить точные манипуляции с их голосами. Именно поэтому у людей есть заостренный подбородок, в то время как у шимпанзе он покатый - человек имеет большинство губных мышц на нижней челюсти в районе подбородка, а вот шимпанзе не имеет многих из этих мышц, и поэтому им не нужен выступающий подбородок.
6. Питание
Шимпанзе и люди являются всеядными (питаются растениями и мясом). Люди более плотоядны, чем шимпанзе, и имеют более тонкий кишечник для переваривания мяса. Шимпанзе иногда охотятся и убивают других млекопитающих, часто других обезьян, но в остальном шимпанзе довольствуются фруктами, а иногда и насекомыми. Люди гораздо больше зависят от мяса - люди могут получить витамин В12 естественным путем только из продуктов животного происхождения. Основываясь на нашей пищеварительной системе и образе жизни сохранившихся племен, считается, что люди эволюционировали, поедая мясо, по крайней мере, раз в несколько дней. Люди также склонны к приему пищи по расписанию, а не к непрерывному питанию в течение дня, что является характерной чертой других плотоядных. Это может быть связано с тем, что мясо могло быть доступно только после удачной охоты, и поэтому его ели в больших количествах, но нечасто. Шимпанзе будут поедать фрукты в течение всего дня, в то время как большинство людей будут кушать не более чем три раза в день.
7. Секс
Бонобо известны своим сексуальным аппетитом. Обыкновенное шимпанзе может рассердиться или вести себя агрессивно, но бонобо снимают напряжение через сексуальное наслаждение. Они также приветствуют друг друга и показывают свою привязанность друг к другу через сексуальное возбуждение. Обыкновенное шимпанзе не использует секс в качестве развлечения, и спаривание занимает только десять или пятнадцать секунд, часто во время еды или во время других занятий. Дружба и эмоциональные привязанности не имеют никакого отношения, с кем обыкновенный шимпанзе общается, и самки во время течки обычно спариваются с несколькими самцами, которые иногда терпеливо ждут своей очереди друг за другом. Люди испытывают сексуальное удовольствие, как бонобо, однако секс для размножения занимает гораздо больше времени и требует больше усилий, в результате образуются долгосрочные партнерские отношения. В отличие от людей, шимпанзе не имеют представления о сексуальной ревности или соперничестве, так как они не имеют долгосрочных партнеров.
8. Прямохождение
И человек, и шимпанзе являются двуногими существами и могут ходить на двух ногах. Шимпанзе часто делают это, чтобы посмотреть дальше, но предпочитают передвигаться на четвереньках. Люди ходят прямо с детства, и у них развился чашеобразный таз, чтобы поддерживать их внутренние органы. Шимпанзе ходит, наклонившись вперед во время движения, так что таз не поддерживает их органы, и они имеют более широкие бедра. Это делает роды для шимпанзе гораздо легче, чем для человека, у которого чашеобразный таз находится на пути большого родового канала. Человек имеет прямые ноги, пальцы на ноге расположены впереди для удобства хождения, в то время как шимпанзе имеют оттопыренный большой палец на ноге и их ноги больше похожи на руки. Они используют ноги для лазания и ползания боком, по диагонали, или для вращательных движений.
9. Глаза
У людей радужная оболочка глаза белая, в то время как радужная оболочка глаза шимпанзе, как правило, темно-коричневого цвета. Это облегчает задачу увидеть, куда смотрит человек, и существует несколько теорий, почему это так. Это может быть адаптация к более сложной социальной ситуации, когда это выгодно, видеть, на кого смотрят другие, и что они думают при этом. Это может помочь при охоте в полной тишине, где направление глаз имеет очень важное значение для коммуникации. Или это может быть просто генетической мутацией без какой-либо цели - некоторые шимпанзе также имеют белую радужную оболочку глаз. И человек, и шимпанзе могут видеть в цвете, что помогает им выбрать в пищу спелые плоды и растения, имеют бинокулярное зрение, их глаза смотрят в одном направлении. Это помогает видеть в глубину и имеет более важное значение во время охоты, чем глаза на разных сторонах головы, как у кроликов, что помогает им избежать быть пойманными.
10. Орудия труда
На протяжении многих лет считалось, что среди животных только люди используют инструменты. Наблюдения за шимпанзе, проводимые в 1960 году, показали использование заостренных веток для ловли термитов, но с тех пор многое изменилось. И человек, и шимпанзе способны изменить окружающую среду создавая инструменты, чтобы решать ежедневные проблемы. Шимпанзе делают копья, используют камни как молотки и наковальни, измельчают листья для использования в качестве временной губки. Считается, что в результате прямохождения, наши передние конечности значительно более свободны в использовании орудий труда, и мы возвели использование инструментов в искусство. Мы живем в постоянном окружении продуктами наших способностей, и многое из того, что люди считают, делает нас «успешными» уходит своими корнями в наше инструментальное производство.
Дети, которых воспитали животные
10 тайн мира, которые наука, наконец, раскрыла
2500-летняя научная тайна: почему мы зеваем
Чудо-Чина: горох, способный подавлять аппетит на несколько дней
В Бразилии из пациента вытащили живую рыбу больше метра длиной
Два метра длиной, из ели, с одного конца заострённое. В общем, обычная заострённая палка, только её самая широкая и массивная часть находится в передней трети — верный знак того, что оружие метательное. Одна деталь: оружию 400 тыс. лет, а значит, оно старше нашего с вами вида. Факт его принадлежности к чисто метательным очень важен. Дело в том, что нечто вроде копья в современных опытах используют те же шимпанзе: острая палка помогает им убивать мелких животных в норах. Метать палку — совсем иное. Как утверждает одна из антропологических теорий, именно это отделяет людей от обезьян.
Несколько десятилетий назад британский антрополог Джеймс Вудбёрн провёл некоторое время среди охотников-собирателей народа хадза (Танзания). И обратил внимание на то, что в этом обществе почти нет дифференциации. По сути, оно абсолютно эгалитарно. Семьи хадза формируют небольшие группы, кочующие вместе раз в пару недель. Состав их непостоянен; по желанию их членов они могут объединяться или распадаться. Их территории не имеют чётких границ; каждый хадза может жить, охотиться и собирать пищу там, где пожелает, и лишь в сухой сезон они объединяются в большие коллективы по 100-200 человек. Никакой постоянной социальной структуры, вроде общины или племени, здесь нет. Нет и признанных авторитетов: один их них может иметь лучшие организаторские способности, и во время такого сложного мероприятия, как охота на бегемотов, его выдвинут вперёд, и он временно возглавит группу. В миг, когда бегемот убит, его лидерство исчезает.
Любая попытка отдельного хадза подчинить себе волю других сталкивается с сопротивлением буквально всех. Даже выдающиеся охотники не рискуют идти против таких, казалось бы, временных, маленьких и неустойчивых коллективов — ведь даже великий воин может быть убит во сне…
Через некоторое время Кристофер Боем из Университета Южной Калифорнии (США) обратил внимание на то, что эта социальная структура является перевёрнутой картиной социального мира шимпанзе. Те живут в строго иерархической группе, подчиненной альфа-самцу. Именно он контролирует степень доступа к еде и особям противоположного пола — двум основным ресурсам, необходимым для выживания в Африке. В вышедшей в 2000 году книге «Иерархия в лесу» Боем предположил, что эгалитаризм возник в человеческих сообществах довольно рано как результат уничтожения иерархии, основанной на силе индивидуума. Как он постулирует, гибель силовой иерархии стала возможной только из-за появления метательного оружия. Даже неметательное копьё, утверждает учёный, в руках сильного важнее, чем в руках слабого. К этому моменту мы ещё вернёмся.
Когда именно это произошло — непонятно. Копьё, которому 400 тыс. лет, — исключение, поскольку дерево очень плохо сохраняется. Лучше сохраняются каменные наконечники, но они явно возникли позже метательного копья (самый ранний образец — 300 тыс. лет). Однако, настаивает Кристофер Боем, именно это повлияло на эволюцию рода Homo. Туловище шимпанзе не приспособлено к метанию: слишком высокий центр тяжести, рука и ладонь без характерных изменений в виде противопоставленного большого пальца также не могут обеспечить эффективный бросок. Именно навык метания является определяющим признаком человека, развивает эту концепцию эволюционный биолог Пол Бингэм и психолог Джоанна Соуза из Университета Стоуни-Брук (США) в свой книге с говорящим названием «Смерть на расстоянии и рождение Вселенной человека». Способность метать для нас — это как способность бегать для гепарда, утверждают они, рубикон между представителями человеческого вида (человеческих видов, вспоминая вымерших родственников) и всеми остальными. Как только метательное копьё уравняло слабых и сильных, пралюди, инициативу которых больше не сковывали деспотичные альфа-самцы, стали развиваться как ошпаренные.
Без альфа-самца нашим предкам пришлось как-то заполнять пустоту: централизованный контроль над пищей и доступом к представителям противоположного пола отменили, но сделать их бесконтрольными вовсе означало убить экономическую и психическую сбалансированность коллектива. Так, по мысли приверженцев теории «метательное оружие сделало человека из обезьяны», нашим предкам пришлось установить табу, общие для всех правила, примитивные законы. Людям пришлось учиться сотрудничеству, а не отношениям альфа-самца и подчинённого, иначе известным как «вертикаль власти».
Тут, конечно, можно возразить: только ли метательное оружие создало социальную организацию людей? На прошедшем в 2012 году во Франкфурте-на-Майне (ФРГ) форуме Института Эрнста Штрунгмана Карел фон Шайк, глава Института антропологии Цюрихского университета (Швейцария), публично высказал сомнение в том, что оружие стало причиной перестройки человеческого общества. Всё наоборот, полагает он: первые люди были вынуждены полагаться на ценность каждого человека в своём небольшом коллективе, обычно не превышающем 20-40 человек. Поэтому насилие просто не могло быть применено для поддержания социальной структуры, что делало деспотичного альфа-самца естественным образом вымирающим типом руководителя.
Оппоненты немедленно указали на то, что шимпанзе в дикой природе также весьма серьёзно полагаются на специализацию навыков отдельных особей. Во время охоты они делятся добычей с не участвовавшими в деле самками, а те отдают им плоды собирательства. Тем не менее альфа-самец там на месте, а также нет и намёка на метательное оружие.
В подтверждение своей гипотезы о взаимосвязи социальной структуры людей и их оружия и технологий в целом сторонники гипотезы «человека оружейного/орудийного» указывают также на неолит. Примерно 10 тыс. лет назад земледелие стало позволять накапливать богатство в одних руках. Бесполезно собирать мясо, которое протухнет назавтра; собирать же зерно — один из первых шагов для создания так называемых восточных деспотий, где управление запасами считается одним из корней государственности.
Возможность накопления ценностей создала смысл и явлению рабства: раб вряд ли сможет охотиться для добывания пропитания господину, в то время как пахать он определённо может. Именно этот новый виток технологического развития, полагают антропологи, стал основой современного государства.
Более того, Герберт Джинтис из Института Санта-Фе (США) утверждает, что известный дрейф нового времени в сторону формального эгалитаризма также был обеспечен технологическим прогрессом в области вооружений. К ним он относит огнестрельное оружие, сделавшее массы пехоты важнее рыцарской кавалерии и обусловившее рост важности третьего сословия в обществе, а также постепенное перетекание к нему власти.
Более того, демократизация, полагает г-н Бингэм, и сегодня идёт рука об руку с разрешением на владение и ношение оружия, что позволяет гражданам подрывать монополию государства на насилие.
Что ж, новая гипотеза о движущих силах очеловечивания не хуже трудовой (а мужи... муравьи-то не знают!) и тем более половой (по которой, нас должны были обогнать иных виды обезьян); по крайней мере она лишена их широко известных недостатков. А теперь немного суровой, но необходимой критики.
Во-первых, непонятно почему водораздел надо проводить именно по метательному оружию. Любой практикующий будока, скажет, что неметательное древковое оружие почти исключает определяющее влияние фактора силы на исход боя. Кроме того, искусство применения оружия (и даже просто рук) намного важнее характера примитивного оружия или физической силы, — почему у предков человека должно было быть иначе? Вспомним тех же гепардов: когда их учат бегать старшие, они разгоняются до 110 км/ч; когда не учат (вольеры, рано потерявший родителей детёныш) — они не могут бегать быстрее 50 км/ч. Обучение владению ещё неметательным оружием уже на первом этапе должно было отсеять грубую физическую силу как фактор доминирования, ведь умение обращаться с копьём быстро и точно важнее силы.
Абсолютно неясно и предположение о том, что прачеловеческим видам были свойственны черты общества шимпанзе. Напомним, карликовые шимпанзе-бонобо не используют агрессию для выяснения отношений, у них нет примитивных войн, а во главе стаи стоит самка — причём не «альфа» (в том смысле, что она не монополизирует сексуальные отношения ни с одним из самцов). Опять же у них практически нет столкновений между самцами и самками; самцы крайне терпимо относятся к детёнышам и подросткам бонобо. Казалось бы, что мешает самцу (а он у бонобо, как и у человека или шимпанзе, сильнее самки) монополизировать власть? Ничего, кроме того, что они не в состоянии по одному устоять против объединённой группы самок. Самцы же, в силу стремления к сольному доминированию, не могут эффективно взаимодействовать. Поэтому культа силы там нет — задолго до появления любого метательного оружия. Кстати, ветви шимпанзе и гоминид разделились лишь 5,5 млн лет назад, а бонобо специализировались медленнее, чем «стандартные» шимпанзе, сохранив больше архаических черт, общих для человека и шимпанзе. Так что к человеку они ближе любого другого вида (даже кровь можно переливать). Поэтому если уж моделировать первые сообщества людей на основе современных обезьяньих, то почему на примере шимпанзе, а не бонобо, у которых альфа-самцы отсутствуют как класс? Может, тогда и объяснить их падение будет проще, а то и вовсе незачем?
Наконец, об эгалитаризме. Делать на основании общества хадза вывод о наличии или отсутствии неравенства у предков человека сотни тысяч лет назад, конечно, можно, но при этом не стоит забывать о деталях. Так, некоторые особенности отдельных захоронений палеолита заставляют сомневаться в эгалитаризме людей того времени: уже в ту эпоху рядом лежат скелеты с необычайно разным количеством предметов разной сложности. Да и среди австралийских аборигенов вне контактов с белыми достоверно известно неравенство: умелый воин часто начинал один или с группой сообщников терроризировать соплеменников. Хотя большинство аборигенов, как кажется, просто не имели таких наклонностей, из-за чего такая практика и не доминировала в обществе, технически, как видим, наличие метательного оружия не мешало австралийцам иметь в сообществах отдельных альфа-самцов. И если бы только австралийцам!
Когда в следующий раз будете в зоопарке, обязательно загляните к обезьянам. Представьте, что у обезьян почти исчезла шерсть, а рядом стоит клетка с кучкой несчастных людей: без одежды, лишенных дара речи, а в остальном I вполне нормальных. А теперь, представив все это, попытайтесь угадать, насколько близки к нам эти обезьяны генетически. Например, как вы думаете, на сколько процентов совпадает наш генетический код: на 10, на 50 или на 99 процентов?
А теперь задайтесь вопросом: почему этих обезьян выставляют на всеобщее обозрение в клетках, и почему на обезьянах проводят медицинские опыты, а делать все это с людьми запрещено? А если бы оказалось, что геном шимпанзе на 99,9 процентов совпадает с нашим, а все отличия между человеком и шимпанзе обусловлены лишь несколькими генами? Вы по-прежнему считали бы, что держать шимпанзе в клетках и проводить над ними опыты - нормально? Некоторые несчастные умственно отсталые люди гораздо хуже, чем обезьяны, умеют решать проблемы, заботиться о себе, общаться, участвовать в социальных взаимоотношениях и чувствовать боль. На каком логическом основании на этих людях нельзя проводить медицинские опыты, а на обезьянах - можно?
Вы можете сказать: мол, обезьяны - это «животные», а люди - это люди, и этого достаточно. Этические нормы обращения с людьми не должны распространяться на «животных», независимо от того, насколько их генетический код совпадает с нашим, от того, насколько они способны вступать в социальные взаимоотношения или чувствовать боль. Этот ответ возникает спонтанно, но такой взгляд на положение вещей, как минимум, логически последователен, и с ним приходится считаться. Если рассуждать с подобных позиций, новое знание о наших родственных связях с обезьянами не вызовет никаких этических противоречий но все-таки удовлетворит наше интеллектуальное любопытство относительно происхождения рода человеческого. Во всех культурах, созданных людьми, возникала потребность как-то объяснить происхождение человека, и каждая культура создала собственную теорию сотворения человека. История трех шимпанзе - это современный вариант истории творения.
Наше приблизительное положение в животном царстве известно уже несколько столетий. Очевидно, что мы - млекопитающие животные, отличающиеся наличием волосяного покрова, заботой о потомстве и другими характерными чертами. Более конкретно - приматы, группа млекопитающих, включающая нечеловекообразных и человекообразных обезьян. G другими приматами нас объединяет множество признаков, отсутствующих у других млекопитающих, таких как плоские ногти вместо когтей, хватательные конечности - руки с большим пальцем, который противопоставляется остальным четырем, и пенис, свисающий свободно, а не соединенный с животом. Уже во II веке н. э. греческий врач Гален верно определил наше место в животном мире: анализируя результаты вскрытия различных животных, он писал, что обезьяна - «животное, наиболее близкое к человеку по строению внутренних органов, мышц, артерий, вен, нервной системы, а также по форме костей».
Наше место среди приматов тоже несложно найти: мы больше похожи на человекообразных обезьян - гиббонов, орангутангов, горилл и шимпанзе, чем, скажем, на мартышек. Вот самое заметное отличие: мартышки и прочие нечеловекообразные обезьяны щеголяют хвостами, а у человека и человекообразных обезьян хвоста нет. Также ясно, что гиббоны, обладающие небольшими размерами и очень длинными руками, стоят особняком, а орангутанги, шимпанзе, гориллы и человек имеют гораздо больше общего между собой, чем с гиббонами. Однако при более глубоком анализе родственных взаимоотношений, между человекообразными обезьянами мы сталкиваемся с неожиданными трудностями. На эту тему возникали жесточайшие научные споры, в которых все вертелись вокруг трех вопросов:
Как выглядит полное генеалогическое древо, показывающее родственные взаимоотношения между человеком, ныне живущими человекообразными обезьянами и их вымершими предками? В частности, какая из современных человекообразных обезьян - наш ближайший родственник?
Когда разошлись наши пути с нашими ближайшими родственниками (кем бы они ни были)?
Насколько наш генетический код совпадает с генетическим кодом наших ближайших родственников?
Во-первых, было бы естественным предположить, что на первый из этих трех вопросов уже дала ответ сравнительная анатомия. Мы особенно похожи на шимпанзе и горилл, но отличаемся от них по ряду очевидных признаков, таких как более крупный мозг, прямохождение и гораздо более редкий волосяной покров а также по множеству куда более незначительных черт. Однако при ближайшем рассмотрении оказывается, что эти признаки не играют особой роли. Ученые, в зависимости от того, какие признаки они считают самыми важными и как их интерпретируют, придерживаются одной из двух точек зрения. Одни - таких меньшинство - считают, что мы ближе всего к орангутангам, а ветвь, к которой принадлежат гориллы и шимпанзе, отошла от общего ствола раньше, чем мы отделились от орангутангов. Приверженцы другой, наиболее распространенной точки зрения, считают, что наши ближайшие родственники - шимпанзе и гориллы, а предки орангутангов пошли своим путем.
Большинство приверженцев последней теории всегда считало, что у горилл и шимпанзе гораздо больше общего между собой, чем у каждого из этих родов - с Homo sapiens. Таким образом, по их мнению, человеческая ветвь эволюции ответвилась от общего «ствола» раньше, чем разделились ветви горилл и шимпанзе. Такой вывод отражает общепринятую точку зрения: гориллы и шимпанзе относятся к «обезьянам», а мы представляем собой нечто другое. Однако вполне возможно, что мы настолько отличаемся от горилл и шимпанзе лишь потому, что они не слишком изменились со времени нашего происхождения от общего предка. Человек же претерпел огромные изменения по ряду важных и очень заметных признаков, таких как появление прямохождения и увеличение размеров мозга. В этом случае возможно, что человек ближе всего к гориллам, или к шимпанзе, или что человек, горилла и шимпанзе примерно одинаково отстоят друг от друга по строению генома.
Таким образом, споры анатомов по поводу нашего первого вопроса - ветвей нашего генеалогического древа - продолжаются Однако, какой бы вариант генеалогического древа мы ни выбрали, анатомические исследования не дают ответа на остальные два вопроса - о времени ответвления нашей ветви эволюции и о генетическом расстоянии между обезьянами и человеком. Исследование палеонтологических находок, в принципе, может помочь в восстановлении полного генеалогического древа приматов, пусть и без генетического расстояния. То есть, если бы у нас было достаточное количество палеонтологического материала, появилась бы надежда собрать серию датированных ископаемых останков первобытных людей и такую же серию датированных ископаемых останков первобытных шимпанзе, причем полученные ветви эволюционного древа сходились бы на общем предке в районе десяти миллионов лет назад, а полученная ветвь, в свою очередь, сходилась бы с ветвью, построенной по серии датированных ископаемых останков первобытных горилл, около двенадцати миллионов лет назад. Увы, надеждам на то, что ископаемые останки откроют долгожданную истину, не суждено было сбыться: исследователям не удалось найти в Африке никаких ископаемых останков человекообразных обезьян, живших в рассматриваемый период (от 5 до 14 миллионов лет назад).
Ответ на вопрос о нашем происхождении пришел с неожиданной стороны: из молекулярно-биологических исследований в области таксономии птиц. Около тридцати лет назад молекулярные биологи начали понимать, что химические вещества, эти «кирпичики» животных и растений, могут служить в качестве «часов», по которым можно определять генетическое расстояние и время расхождения ветвей эволюции. Принцип состоит в следующем. Предположим, есть определенные молекулы, которые присутствуют у всех видов и чья структура у каждого вида определена генетически. Далее, предположим, что эта структура, медленно изменяется на протяжении миллионов лет благодаря генетическим мутациям, а скорость изменения одинакова у всех видов. У двух видов, произошедших от общего предка, первоначальная структура молекул будет идентичной» унаследованной от этого предка. Но затем мутации в этих двух видах происходят независимо, что приводит к структурному различию молекул. Таким образом, различия в структуре "версий" молекул, присущих этим двум видам, будут постепенно увеличиваться. Будь известно, сколько изменений молекулярной структуры в среднем происходит за 1 миллион лет, можно было бы использовать текущие различия в структуре молекул между любыми двумя родственными видами животных в качестве «часов, и по ним определять время, прошедшее с момента происхождения этих видов от общего предка.
Допустим, например, что по палеонтологическим материалам известно: львы и тигры «разделились» 5 миллионов лет назад. Далее предположим, что структура некой молекулы у львов на 99 процентов соответствует структуре аналогичной молекулы у тигров и отличается Только на 1 процент. Таким образом, если взять пару видов, палеонтологических свидетельств эволюции которых не сохранилось, и выяснить, что структура этой молекулы у них отличается на 3 процента, по молекулярным часам можно определить, что дивергенция признаков у этих двух видов началась трижды пять, то есть пятнадцать, миллионов лет назад.
Хотя на бумаге схема выглядит красиво, биологам пришлось потратить немало усилий на доказательство ее практической применимости. Прежде чем применять метод молекулярных часов, необходимо было сделать четыре вещи. Во-первых, ученым надо было найти наиболее подходящую молекулу; во-вторых, выработать способ быстрого измерения изменений молекулярной структуры; в-третьих, доказать точность молекулярных часов (т. е. что эволюция молекулярной структуры происходит с одинаковой скоростью у всех исследуемых видов); и в-четвертых, измерить эту скорость.
Первые две проблемы молекулярная биология решила к 1970 году. Лучшей молекулой оказалась дезоксирибонуклеиновая кислота (сокращенно - ДНК). Джеймс Уотсон и Фрэнсис Крик показали, что ее молекулярная структура представляет собой двойную спираль, и это открытие произвело революцию в генетике ДНК состоит из двух комплементарных и чрезвычайно длинных цепочек. Звенья этих цепочек - небольшие молекулы четырех видов, и в их последовательности закодирована вся генетическая информация, передающаяся от родителей к потомству Быстрый способ оценки изменений структуры ДНК заключается в смешивании ДНК двух видов и последующем определении на сколько градусов точка плавления смешанной (гибридной) ДНК ниже точки плавления ДНК от одного вида.
Этот метод обычно называют гибридизацией ДНК. Оказывается, понижение температуры плавления ДНК на 1 градус по Цельсию (сокращенно: T=1°C) означает, что структура ДНК двух видов различается приблизительно на 1 процент.
В 1970-х биологи-молекулярщики и систематики в большинстве своем не интересовались научными изысканиями друг друга. Одним из немногих систематиков, оценившим потенциал новой методики - гибридизации ДНК - был Чарльз Сибли, орнитолог, тогда находившийся в должности профессора орнитологии и директора Музея естественной истории имени Пибоди Йельского университета. Сложность исследований в области систематики птиц объясняется анатомическими ограничениями, связанными со способностью к полету. Для птиц, отличающихся схожим поведением (например, способных ловить насекомых в полете) существует ограниченное число вариантов анатомического строения, и в результате птицы с похожим поведением отличаются одними и теми же особенностями анатомии, независимо от их происхождения. Вот другой яркий пример: американские грифы выглядят и ведут себя практически так же, как грифы Старого Света, однако биологи пришли к выводу, что первые являются родственниками аистов, а вторые - коршунов, а их сходство объясняется одинаковым жизненным поведением. Устав бороться с недостатками традиционных методов расшифровки родственных связей птиц, в 1973 году Сибли и Джон Алквист решили применить метод ДНК-часов. По сей день их исследования являются примером наиболее широкого применения молекулярно-биологических методов в систематике. Результаты этих исследований Сибли и Алквист начали публиковать только в 1980 году. В ходе работ при помощи метода ДНК-часов было исследовано около 1700 видов птиц - а это почти пятая часть всего видового разнообразия птиц!
Нововведение Сибли и Алквиста носило фундаментальный характер и посему поначалу вызвало горячую полемику: лишь немногие ученые сумели провести достаточно широкий спектр экспериментов для полного понимания его сути. Вот примеры типичной реакции моих ученых друзей.
Анатом: «Мне надоело об этом слушать. Я больше не обращаю внимание на публикации этих парней».
Биолог-молекулярщик: «С методикой у них все в порядке но зачем же заниматься такой скучной штукой, как систематика птиц?»
Биолог-эволюционист: «Это все любопытно, однако прежде чем мы поверий в результаты, их необходимо проверить при помощи огромного количества других методов».
Генетик: «Результаты их работ - это божественное откровение, да уверует в них весь научный мир!»
Лично я считаю, что последняя точка зрения со временем окажется ближе всех к истине. Во-первых, принципы работы ДНК-часов незыблемы; во-вторых, в работе Сибли и Алквиста использованы ультрасовременные методы; и, в-третьих, внутренняя непротиворечивость полученных ими результатов измерения генетического расстояния для более чем восемнадцати тысяч гибридизованных пар ДНК птиц свидетельствует о достоверности общих результатов исследований.
Подобно Дарвину, благоразумно решившему сначала обработать имевшиеся у него свидетельства изменчивости усоногих раков, и лишь потом приступить к щекотливому вопросу изменчивости человека, Сибли и Алквист в течение большей части первого десятилетия исследований в области ДНК-часов занимались птицами. Первые результаты применения аналогичных методик для выяснения происхождения человека были опубликованы ими Только в 1984 году и доработаны в более поздних публикациях. Данное исследование проводилось на материале ДНК человека и всех наших ближайших родственников: шимпанзе обыкновенного, карликового шимпанзе, гориллы, орангутанга, двух видов гиббонов и семи видов обезьян Старого Света. Результаты исследований приведены на рис. 1.
Рис. 1. Рассмотрим точки пересечения пар ветвей, соответствующих современным высшим приматам. Значения на левой шкале соответствуют процентному различию структур ДНК этих приматов, а значения на правой шкале - приблизительному количеству миллионов лет, прошедшему с момента происхождения каждой пары видов приматов от общего предка Например, геномы обыкновенного и карликового шимпанзе отличаются примерно на 0,7%, а разошлись эти виды около трех миллионов лет назад. Наш геном отличается от генома каждого из двух видов шимпанзе на 1,6%, а от общего ствола наша ветвь отделилась примерно 7 миллионов лет назад. Гориллы в генетическом плане отличаются и от нас и от шимпанзе примерно на 2,3%, а ветви эволюции, ведущие к гориллам, обоим видам шимпанзе и человеку, разошлись около 10 миллионов лет назад.
Самое большое генетическое расстояние, выражающееся в значительном понижении температуры плавления гибридной ДНК по сравнению с чистой, наблюдается между ДНК обезьян Старого Света и ДНК человека или любой человекообразной обезьяны. Такой результат предсказал бы любой анатом. Таким образом, удалось отразить в численной форме идею, которая является общепринятой с тех самых пор, как человекообразны, обезьяны известны науке: человек и человекообразные обезьяны находятся друг с другом в более тесных «родственных отношениях», чем с нечеловекообразными обезьянами. Вот точные цифры: структура ДНК нечеловекообразных обезьян совпадает со структурой ДНК человека и человекообразных обезьян на 93 процента, а отличается, соответственно, на 7 процентов.
Неудивительно и второе по величине генетическое расстояние на данной схеме: структура ДНК гиббонов на 5 процентов отличается от структуры ДНК других человекообразных обезьян и человека. Здесь также подтверждается общепринятая точка зрения: гиббоны - наиболее обезьяноподобные человекообразные обезьяны, а к нам гораздо ближе гориллы, шимпанзе и орангутанги. Среди последних трех групп в новейших анатомических исследованиях орангутанги выделяются в отдельную группу, и это также подтверждено результатами исследования ДНК: структура ДНК орангутанга отличается от структуры ДНК человека, гориллы или шимпанзе на 3,6 процента. Биогеографические исследования подтверждают, что последние три рода отделились от гиббонов и орангутангов достаточно давно: ареал ныне живущих и ископаемых гиббонов и орангутангов ограничивается Юго-Восточной Азией, в то время как ныне живущие гориллы и шимпанзе обитают в Африке (там же найдены и наиболее ранние ископаемые останки человека).
Вот и противоположный, но не менее очевидный результат наиболее близки по структуре ДНК обыкновенного и карликового шимпанзе (сходство 99,3%, различие 0,7%). Внешне эти два вида шимпанзе настолько похожи, что до 1929 года анатомы даже не пытались их разделять. Шимпанзе, живущие в экваториальной части Центрального Заира, по праву заслужили название «карликовых», поскольку они в среднем несколько мельче (и имеют менее массивное туловище и более тонкие ноги), чем широко распространенные обыкновенные шимпанзе, живущие по всей территории Африки, расположенной к северу от экватора. Однако благодаря проведенным в последние годы исследованиям в области поведения шимпанзе стало ясно, ИНН тельными анатомическими различиями обыкновенного и карликового шимпанзе кроются серьезные различия в репродуктивном поведении этих двух видов. В отличие от обыкновенных шимпанзе и подобно человеку, карликовые шимпанзе применяют множество поз для спаривания, включая позу, при которой партнеры смотрят друг на друга. Инициатором спаривания может выступить особь любого пола (не только самец). Самки остаются сексуально активными в течение большей части месяца, а не в течение короткого периода в середине месяца. Социальные связи наличествуют не только между самцами, но и между самками, а также между представителями разных полов. Несомненно, незначительное (0,7%) различие геномов карликового и обыкновенного шимпанзе имело огромные последствия для сексуальной физиологии и роли самцов и самок в репродуктивном поведении. Эта тема - большие последствия небольшого отличия генома - еще будет поднята в этой и следующей главах, но уже в отношении различий генома человека и шимпанзе.
Во всех вышеописанных случаях анатомические свидетельства родства видов выглядят очень убедительно, а результаты, полученные в ходе изучения ДНК, лишь подтверждают выводы анатомов. Однако генетика справилась с проблемой, перед которой отступила анатомия: родственных отношений между человеком, гориллой и шимпанзе. Как видно на рисунке 1, ДНК человека - наша ДНК - отличается от ДНК обыкновенного или карликового шимпанзе всего на 1,6 процента, а 98,4 процента генов у нас общие. Гориллы в генетическом плане отличаются от человека и от каждого из двух видов шимпанзе несколько сильнее - на 2,3 процента.
Теперь давайте остановимся и рассмотрим выводы, которые можно сделать на основании этих вскользь упомянутых цифр.
По всей вероятности, гориллы «отпочковались» от нашего эволюционного древа несколько раньше, чем разошлись ветви Homo sapiens и шимпанзе. Именно шимпанзе, а не гориллы, являются нашими ближайшими родственниками. Или, если взглянуть с другой стороны, ближайший родственник шимпанзе - не горилла, а человек. Традиционная систематика укрепляет нас в нашем антропоцентризме, утверждая, что приматов можно разделить на две части: великий Человек, в одиночестве стоящий на вершине, и убогие обезьяны, неотделимые от мира животных. Систематика будущего рассматривает положение вещей с точки зрения шимпанзе: существует нечеткое разделение ствола эволюционного древа на несколько более развитых обезьян (три вида шимпанзе, включая «шимпанзе-человека») и несколько менее развитых обезьян (гориллы, орангутанги, гиббоны). Традиционное разделение высших приматов на «обезьян» (шимпанзе, горилл и т. д.) и человека - это искажение фактов.
Генетическое расстояние (1,6%), отделяющее нас от карликового и обыкновенного шимпанзе, лишь примерно вдвое больше генетического расстояния между карликовым и обыкновенным шимпанзе (0,7%). Оно меньше генетического расстояния между двумя видами гиббонов (2,2%) или между двумя близкими североамерканскими видами птиц - красноглазым и белоглазым виреонами (2,9%). Оставшиеся 98,4 процента нашего генетического кода - просто обыкновенная ДНК шимпанзе. Например, все 287 мономеров нашего основного гемоглобина - белка, отвечающего за транспорт кислорода и придающего крови красный цвет, - полностью идентичны мономерам гемоглобина шимпанзе. В этом отношении, да и по большинству остальных признаков, мы являемся просто третьим видом шимпанзе, и то, что хорошо для них, хорошо и для нас. Получается, что основные, наиболее заметные признаки, отличающие человека от остальных шимпанзе, - прямохождение, большой мозг, дар речи, редкий волосяной покров, любопытное половое поведение, - закодированы всего лишь в 1,6 процента нашего генетического кода.
Если бы генетическое расстояние между видами возрастало во времени с одинаковой скоростью, оно было бы похоже на тихонько тикающие часы. В этом случае все, что понадобится для перевода генетического расстояния в количество времени, прошедшего с момента существования последнего общего предка, - калибровка. Для нее потребуется пара видов, для которых известно как генетическое расстояние, так и время дивергенции признаков, определенное независимо по палеонтологическим источникам. На самом деле, для высших приматов произведено уже две независимые калибровки. Во-первых, на основании палеонтологических источников можно утверждать, что нечеловекообразные и человекообразные обезьяны «разделились» 25-30 миллионов лет назад, а генетическое расстояние между ними составляет 7,3 процента. Во-вторых, эволюционная ветвь орангутангов ответвилась от общего с шимпанзе и гориллами ствола 12-16 миллионов лет назад, а ДНК орангутангов отличается от ДНК горилл и шимпанзе примерно на 3,6 процента. Сравнение этих двух примеров показывает, что удвоению времени эволюции (от 12-16 до 25-30 миллионов лет) соответствует удвоение генетического расстояния (от 3,6 до 7,3%). Таким образом, мы видим, что в случае высших приматов генетические часы идут относительно точно.
На основе этих двух калибровок Сибли и Алквист построили следующую шкалу человеческой эволюции. Так как генетическое расстояние между человеком и шимпанзе (1,6%) примерно вполовину меньше генетического расстояния между орангутангами и шимпанзе (3,6%), человеческий вид идет своим путем примерно вдвое меньше, чем орангутанги, генетические отличия которых от шимпанзе сформировались за 12-16 миллионов лет. То есть, эволюционные линии, ведущие к человеку и к «остальным шимпанзе», разошлись около 6-8 миллионов лет назад. Если продолжить цепочку рассуждений, мы получим, что гориллы отделились от общего эволюционного ствола с нами, тремя шимпанзе, приблизительно 9 миллионов лет назад, а карликовый и обыкновенный шимпанзе дивергировали около 3 миллионов лет назад. Однако, когда я в 1954 году изучал физическую антропологию на первом курсе колледжа, в выданных нам учебниках говорилось, что эволюционные ветви Homo sapiens и человекообразных обезьян разошлись 15-30 миллионов лет назад. Таким образом, ДНК-часы высших приматов, наряду с другими молекулярными часами, основанными на аминокислотных последовательностях белков, митохондриальной ДНК и глобиновых псевдогенных последовательностях ДНК, дают весомые аргументы в пользу противоречивой точки зрения: человеческий вид имеет весьма короткую историю по сравнению с прочими видами человекообразных обезьян, гораздо более короткую, чем считали палеонтологи.
Что же говорят эти результаты о нашем положении в животном царстве? Биологическая классификация живой природы строится по иерархическому принципу - вид, подвид, род, семейство, надсемейство, отряд, класс, тип, - причем границы каждой следующей категории более размыты, чем у предыдущей. В Британской энциклопедии и во всей биологической литературе на моей полке сказано, что человек и человекообразные обезьяны принадлежат к одному отряду под названием «Приматы», и к одному надсемейству Hominoidea, но к разным семействам - Hominidae и Pongidae. Изменится ли эта классификация на основании результатов исследований Сибли и Алквиста? Это зависит от того, какой философии систематики придерживаться. Приверженцы традиционной систематики группируют виды в категории более высокого порядка на основании несколько субъективных представлений о значении тех или иных межвидовых различий. Эти систематики выделяют Homo sapiens в отдельное семейство на основании наиболее заметных функциональных различий, таких как большой мозг и прямохождение. При подобном подходе к классификации результаты измерений генетического расстояния никак не могут повлиять на таксономическое положение человека.
Однако существует другая систематическая школа - кладистика. Ее приверженцы утверждают, что классификация должна быть объективной и единообразной, и в основе ее должны лежать данные о генетическом расстоянии и времени расхождения ветвей эволюции. Все систематики на сегодняшний день согласны в том что красноглазый и белоглазый виреоны принадлежат к одному роду Vireo, а все виды гиббонов -- к роду Hylobate. Однако генетическое расстояние между видами внутри каждого из этих родов больше, чем между человеком и двумя видами шимпанзе, и дивергенция признаков в обоих случаях произошла раньше, чем у человека и шимпанзе. Из этого следует, что человек не может образовывать не только отдельного семейства, но и отдельного рода, и принадлежит к тому же роду, что и обыкновенный и карликовый шимпанзе. Поскольку название нашего рода - Homo - появилось раньше, чем название рода Pan, придуманное для остальных шимпанзе, оно по правилам зоологической номенклатуры имеет приоритет. Таким образом, в данный момент на земле существуют не один, а три вида рода Homo»: шимпанзе обыкновенный (Homo troglodytes), карликовый шимпанзе (Homo paniscus) и шимпанзе-человек (Homo sapiens). Поскольку горилла лишь незначительно отличается от шимпанзе в генетическом плане, она тоже имеет практически полное право считаться четвертым видом рода Homo.
Даже систематики-кладисты отличаются антропоцентризмом, и им, несомненно, трудно будет примириться с объединением человека и шимпанзе в один род. Однако также нет сомнения, что когда шимпанзе освоят кладистику, или когда исследователи из открытого космоса посетят Землю для переписи ее обитателей, те и другие полностью поддержат новую классификацию.
Какими же генами отличаются геномы человека и шимпанзе? Прежде чем рассмотреть этот вопрос, нам необходимо разобраться: что же именно делает наш генетический материал - ДНК?
Функции значительной, если не большей, части нашей ДНК неизвестны, и поэтому их можно рассматривать как «молекулярный мусор». Это либо продублированные участки ДНК, либо участки, утерявшие свои функции и не отсеянные в результате естественного отбора по причине безвредности. В той части ДНК,; функции которой известны, они связаны с длинными цепочками аминокислот - белками. Некоторые белки ответственны за большую часть структуры нашего тела (такие как кератин, входящий в состав волос, или коллаген соединительной ткани), другие, названные энзимами, отвечают за синтез и разложение большей части остальных молекул нашего тела. Последовательностью небольших молекул, составляющих ДНК (нуклеотидным основанием), определяется последовательность аминокислот в белке. Оставшаяся функциональная часть нашей ДНК отвечает за регуляцию синтеза белка.
Проще всего объяснить с точки зрения генетики характерные признаки Homo sapiens, определяемые отдельными белками и отдельными генами. Например, уже упомянутый мною белок, отвечающий за транспорт кислорода в крови, гемоглобин, состоит из двух цепочек аминокислот, каждая из которых кодируется одним участком ДНК, то есть одним геном. Эти два гена не имеют других заметных проявлений, кроме кодирования структуры гемоглобина, который встречается только в красных кровяных тельцах. Верно и обратное утверждение: структура гемоглобина определяется только этими генами. То, что вы едите или как часто вы занимаетесь физическими упражнениями, может повлиять на количество вырабатываемого гемоглобина, но не на особенности его структуры.
Мы рассмотрели простейший случай, однако существуют гены, определяющие сразу много характерных признаков. Например, смертельное генетическое заболевание, известное как болезнь Тея-Сакса, проявляется в виде множества поведенческих и анатомических аномалий, таких как избыточное слюноотделение, пониженная гибкость тела, желтоватая кожа, аномально большая голова и других. Известно, что в этом случае все характерные проявления каким-то до конца не известным образом обусловлены изменениями одного-единственного энзима, кодируемого геном Тея-Сакса. Поскольку этот энзим встречается во многих тканях нашего тела и расщепляет один широко распространенный компонент клеточной мембраны, изменение этого энзима приводит к широким и в большинстве случаев фатальным последствиям. Встречается и обратная ситуация: на некоторые признаки, такие как рост взрослого человека, влияют одновременно несколько генов, а также внешние факторы (например, качество питания в детском возрасте).
Науке прекрасно известны функции многочисленных генов, определяющих отдельные белки, однако гораздо меньше известно о функциях генов, участвующих в совместном определении каких-либо признаков (например, большинства поведенческих особенностей). Было бы абсурдным предполагать, что такие отличительные черты человека как способность создавать произведения искусства, речь или агрессия кодируются единичными генами Очевидно, что внутривидовые отличия в поведении людей формируются под сильным влиянием внешних факторов, и не так-то просто сказать, какую роль в этих различиях играют гены. Однако участие генов в формировании поведенческих отличии человека от шимпанзе более вероятно, хотя мы пока и не можем выявить конкретные гены, определяющие эти отличия. Например, дар речи, присутствующий у человека, но отсутствующий у шимпанзе, вне всякого сомнения, зависит от различий генов определяющих анатомию голосового аппарата и «электропроводки» головного мозга. Молодой шимпанзе, воспитанный в доме психолога вместе с человеческим ребенком того же возраста, внешне так и остался шимпанзе и не научился ни говорить, ни ходить прямо. Напротив, способность человека во взрослом возрасте свободно говорить по-английски и по-корейски никак не зависит от генов и определяется исключительно языковой средой, в которой он воспитывался, что подтверждают языковые достижения корейских детей, взятых на воспитание в англоязычные семьи.
Что же мы можем утверждать об этих 1,6 процента, на которые наша ДНК отличается от ДНК шимпанзе, учитывая все вышесказанное? Мы знаем, что гены, кодирующие структуру основного гемоглобина у человека и шимпанзе, идентичны, а некоторые другие гены имеют незначительные отличия. В исследованных на настоящий момент 9 белковых цепочках человека и обыкновенного шимпанзе отличаются только 5 из 1271 аминокислот: одна аминокислота в белке мышц - миоглобине, одна в небольшой цепи гемоглобина (так называемая дельта-цепь), и три в энзиме под названием карбоангидраза. Однако мы до сих пор не знаем, какие «фрагменты» нашей ДНК отвечают за функционально значимые различия между человеком и шимпанзе, которые будут обсуждаться в главах 2-7: различный объем мозга, отличия в анатомии таза, речевого аппарата и гениталий, плотность волосяного покрова на теле, женский менструальный цикл, менопауза и пр. Эти ключевые различия определяются, конечно же, не пятью различиями в составе аминокислот, о которых нам известно на сегодняшний день. Сегодня с уверенностью можно утверждать только одно: значительная часть нашей ДНК - «молекулярный мусор»; уже известно, что частично таким «мусором» являются 1,6 процента ДНК, составляющие отличие нашего генома от генома шимпанзе; таким образом, функциональные различия должны определяться какой-то до сих пор не выявленной частью этих 1,6 процента части ДНК, имели более серьезные последствия для строения нашего тела, чем остальные. Начнем с того, что большая часть аминокислот в белках может кодироваться, как минимум, двумя различными последовательностями нуклеотидов ДНК. Изменения в составе нуклеотидов, приводящие к замене одной из этих последовательностей на другую, представляют собой так называемые «тихие» мутации: они не ведут к изменению последовательности аминокислот в белках. Даже в том случае, когда изменение одного нуклеотидного основания все же приводит к замене одной аминокислоты на другую, некоторые аминокислоты либо очень похожи на некоторые другие по своим химическим свойствам, либо расположены в нечувствительных участках белков.
Однако другие участки белка имеют решающие значения для его функции. Замена аминокислоты в таком участке на другую, отличающуюся по химическим свойствам, вероятнее всего, приведет к заметным последствиям. Например, такая болезнь как серповидно-клеточная анемия, часто заканчивающаяся летальным исходом, вызвана изменением растворимости нашего гемоглобина, которое, в свою очередь, обусловлено заменой лишь одной из 287 аминокислот гемоглобина - а эта замена, в свою очередь, вызвана изменением лишь одного из трех нуклеотидов, кодирующих эту аминокислоту. Однако в результате этих перемен отрицательно заряженная аминокислота заменилась аминокислотой с суммарным нулевым зарядом, и в результате изменился заряд всей молекулы гемоглобина.
Нам неизвестно, какие гены или нуклеотиды сыграли решающую роль в формировании наших основных отличий от шимпанзе, но мы знаем множество случаев, когда изменение одного или нескольких генов приводят к большим переменам. Выше я упоминал болезнь Тея-Сакса; люди, пораженные этим заболеванием, отличаются от здоровых людей по множеству признаков, видимых невооруженным глазом, - а ведь это заболевание вызывается единственным изменением одного энзима! Это - пример различий между особями одного вида. Что же касается различий между родственными видами, хорошим примером могут послужить рыбы цихлиды, обитающие в озере Виктория в Африке.
Цихлиды - популярные аквариумные рыбки. Из всего многообразия видов цихлид около двухсот обитают в этом озере, в котором они произошли от общего предка приблизительно в течение последних 200 000 лет. По своему рациону эти двести видов отличаются друг от друга так же, как тигры от коров. Некоторые из них пасутся в водорослях, Другие ловят других рыб, а остальные - разгрызают улиток, питаются планктоном, ловят насекомых, отгрызают чешуйки других рыб или специализируются на утаскивании эмбрионов у рыбы-матери, хранящей их у себя во рту. И при этом различия в исследованной части ДНК всех цихлид из озера Виктория в среднем составляют около 0,4 процента! Таким образом, на то, чтобы превратить охотника за улитками в профессионального детоубийцу, понадобилось даже меньше генетических мутаций, чем на то, чтобы мы «произошли от обезьяны».
Ограничивается ли роль новых результатов исследований генетического расстояния между человеком и шимпанзе чисто техническими изменениями таксономических названий, или они несут в себе нечто большее? Вероятно, самым важным последствием этих новых знаний стало переосмысление места человека и шимпанзе в этом мире. Названия - не просто технические термины; они выражают наше отношение к явлениям природы, а порой и формируют его. (Чтобы убедиться в этом, попробуйте сегодня вечером поприветствовать вашу вторую половину словами «Мой дорогой! (моя дорогая!)» и «Ах ты свинья!» с одной и той же интонацией и не меняя выражения лица). Новые результаты не показывают, как нам следует думать о человеке и обезьянах. Однако, как и работа Дарвина «Происхождение видов», они, скорее всего, повлияют на наши сегодняшние взгляды на человека и обезьян, а для полного изменения нашего отношения понадобится много лет. Коснемся только одной противоречивой области, на которую могут повлиять эти результаты: использование обезьян человеком.
Сегодня мы проводим четкую черту между животными (включая обезьян) и человеком, и именно этой линией определяются наши нормы нравственности и наши действия. Например, как я упомянул в начале этой главы, считается приемлемым выставлять на всеобщее обозрение обезьян в клетках в зоопарке, но такое же обращение с человеком для нас неприемлемо. Интересно, что будут чувствовать посетители зоопарка, если табличка на клетке с шимпанзе будет гласить «Homo troglodytes»? С другой стороны, если бы не интерес, смешанный с чувством умиления, который испытывают люди при виде обезьян в зоопарке, возможно, общественная финансовая поддержка программ, направленных на сохранение обезьян в дикой природе, была бы меньше.
Выше я также отмечал, что приемлемым считается использовать обезьян без их согласия (в отличие от человека) в смертельно опасных медицинских экспериментах. Основанием для подобных экспериментов служит всего-навсего сходство наших геномов. Обезьян можно заражать множеством тех же болезней, что и нас, и их тело так же реагирует на болезнетворные микроорганизмы. Таким образом, эксперименты на обезьянах более полезны для разработки новых методик лечения людей, чем эксперименты на других животных.
Эта ситуация с точки зрения этики представляет собой более сложную проблему, чем содержание обезьян в зоопарках. В конце концов, мы постоянно сажаем за решетку миллионы людей, преступивших закон, причем они содержатся в худших условиях, чем обезьяны в зоопарке. Однако принятого обществом аналога медицинских экспериментов над животными в человеческом мире нет, несмотря на то, что летальные эксперименты над людьми дали бы медикам гораздо более ценную информацию, чем летальные эксперименты над шимпанзе. Эксперименты над людьми, осуществлявшиеся врачами в нацистских концлагерях, повсеместно признаны одним из самых гнусных преступлений нацистского режима. Почему же считается нормальным производить такие эксперименты над шимпанзе?
Где-то на шкале, начинающейся с бактерий и кончающейся человеком, приходится провести линию, за которой убой становится убийством, а употребление животной пищи - каннибализмом. Большинство людей проводят эту линию между человеком и остальными видами. Однако на земле достаточно много вегетарианцев, которые не желают употреблять в пищу животных (однако охотно едят растения). Кроме этого, все чаще слышны голоса немногочисленных участников движения в защиту прав животных, протестующих против экспериментов над животными или, по крайней мере, над некоторыми животными. Их особенно волнуют эксперименты над кошками, собаками и приматами; мыши беспокоят их гораздо меньше, а в защиту насекомых и бактерий они и вовсе не высказываются.
Моральный кодекс, позволяющий провести совершенно условную разделительную линию между человеком и остальными видами животных, основывается на неприкрытом эгоизме и лишен каких-либо принципов высшего порядка. Если же эта линия проводится на основании наших высоких умственных данных, социальных взаимоотношений и способности чувствовать боль, становится сложно обосновать кодекс, отделяющий людей от животного мира и основывающийся на принципе «все или ничего». Вместо этого при исследовании различных видов следует применять различные этические ограничения. Возможно, здесь в новом обличии проявится наш неприкрытый эгоизм, который заставит наделить особыми правами наиболее генетически близкие нам виды животных. Однако, основываясь на упомянутых мною соображениях (интеллект, социальные взаимоотношения и т. д.), можно сделать вполне объективный вывод, что шимпанзе и гориллы с точки зрения этики имеют преимущество перед насекомыми и бактериями. Если и есть вид животных, используемый на сегодняшний день в медицинских исследованиях, эксперименты на котором можно полностью запретить с полным на то основанием, то это, безусловно, шимпанзе.
Этическая дилемма, обусловленная медицинскими экспериментами, усугубляется тем, что шимпанзе как вид находятся на грани исчезновения. То есть, в результате медицинских экспериментов не только погибают отдельные особи, но и возникает угроза исчезновения вида в целом. Я не хочу сказать, что требования медицинских исследований - единственное, что поставило под угрозу существование популяций шимпанзе в дикой природе; не меньшую угрозу представляют уничтожение среды обитания шимпанзе и отлов особей для зоопарков. Однако достаточно и того, что использование шимпанзе в медицинских экспериментах представляет серьезную опасность. Этическая дилемма усугубляется и другими факторами. Во-первых, в среднем несколько диких шимпанзе погибают при поимке одного живьем (как правило, это маленький шимпанзе, которого переносит мать) и доставке в медицинскую лабораторию. Во-вторых, медики-исследователи не очень активно участвуют в борьбе за сохранение популяций диких шимпанзе, хотя это, несомненно, в их интересах. В-третьих, шимпанзе, используемые для опытов, зачастую содержатся в ужасных условиях. Первый из увиденных мною шимпанзе, используемый для опытов, был инфицирован смертельным вирусом замедленного действия и в течение нескольких лет, пока не умер, содержался в одиночестве в маленькой клетке, расположенной в помещении Национального института здоровья США, без каких-либо предметов для игр.
Разведение шимпанзе в неволе для исследовательских целей позволяет избежать обеднения популяций шимпанзе в дикой природе. Однако на существование основной дилеммы это влияет не более, чем содержание в рабстве рожденных в США чернокожих детей после запрета торговли африканскими рабами. Почему производить опыты на Homo troglodytes можно, а на Homo sapiens - нельзя? С другой стороны, как мы объясним родителям, чьи дети могут умереть от заболеваний, которые сейчас изучаются на содержащихся в неволе шимпанзе, что их дети менее важны, чем шимпанзе? В конечном счете делать нелегкий выбор предстоит не ученым, а общественности. С уверенностью можно утверждать только то, что наш выбор будет определяться взглядами на родственные отношения человека и шимпанзе.
Наконец, перемена нашего отношения к человекообразным обезьянам может сыграть решающую роль в сохранении их популяций в дикой природе. Сегодня популяции человекообразных обезьян находятся под угрозой исчезновения в первую очередь по причине уничтожения естественной среды обитания - тропических джунглей Африки и Азии, и из-за легального и нелегального отлова и истребления. Если сегодняшние тенденции сохранятся к моменту, когда родившиеся сейчас дети поступят в колледжи, горная горилла, орангутанг, кампучийский гиббон, карликовый гиббон и, возможно, некоторые другие виды человекообразных обезьян останутся только в зоопарках. Одних призывов к правительствам Уганды, Заира и Индонезии по поводу их морального долга - защиты диких человекообразных обезьян - явно недостаточно. Эти страны очень бедны, а создание и поддержание национальных парков обходится крайне дорого. Если мы, как третий вид шимпанзе, решили, что остальные два вида шимпанзе нужно спасать, основные расходы по выполнению этой задачи должны нести те из нас, кто живет в более богатых странах. Если посмотреть на ситуацию глазами человекообразных обезьян, основным следствием новых знаний об истории трех шимпанзе должна быть наша готовность заплатить по счетам.
| |
