«культурная революция» в китае. Культурная революция Культурная революция мао цзэдуна

Транскрипт

2 Л. П. Делюсин «КУЛЬТУРНАЯ РЕВОЛЮЦИЯ» В КИТАЕ ИЗДАТЕЛЬСТВО «ЗНАНИЕ» Москва 1967

3 327.1 Д29 СОДЕРЖАНИЕ Начало «культурной революции» 4 Хунвэйбины выходят на сцену 15 Сопротивление политике группы Мао Цзэ-дуна.. 22 Истоки и цели «культурной резолюции» Лев Петрович ДЕЛЮСИН «КУЛЬТУРНАЯ РЕВОЛЮЦИЯ» В КИТАЕ Редактор В. Л. Шибаев Художник А. П. Кузнецов Художественный редактор Е. Е. Соколов Технический редактор Л. С. Ковалевская Корректор С. П. Ткаченко 1-6-3

4 В начале 1966 года антиленинская, авантюристическая политика Мао Цзэ-дуна и его группы ввергла китайское общество в состояние хаоса, смуты и беспорядков. По инициативе самого Мао Цзэ-дуна была развернута широкая политическая кампания, именуемая «великой пролетарской культурной революцией». Эта шумная кампания, которая не имеет никакого отношения ни к пролетариату, ни к культуре, есть свидетельство внутриполитического кризиса, назревавшего в течение нескольких лет в руководстве КПК. Она логическое следствие полного банкротства антинародной, антисоциалистической линии Мао Цзэ-дуна и его группы, которая завела китайское общество в тупик, оказалась перед угрозой потери власти и теперь пытается спасти свое положение насильственным путем. По своему социальному значению «культурная революция» это военно-политический переворот антиконституционного, антипартийного характера. Своеобразие этого переворота состоит в том, что он осуществляется правящей военно-бюрократической верхушкой во главе с Мао Цзэ-дуном, авторитет которого стал падать в результате очевидных провалов как во внутренней, так и во внешней политике. В ходе «культурной революции» Мао Цзэ-дун и его группа, опираясь на умственно незрелую и политически наивную учащуюся молодежь, а главным образом на армию и органы безопасности, вершат расправу над партийными, профсоюзными и комсомольскими организациями, физически уничтожают многих коммунистов, не согласных с авантюристическим курсом маоцзэдуновской группировки. «Культурная революция» уже нанесла серьезный удар по социалистическим завоеваниям китайского народа, сильно замедлила его движение по пути социального и экономического прогресса. В ходе этой кампании дискредитируются светлые идеалы человечества: идеи социализма, дружбы народов, мира и гуманизма. И неслучайно поэтому, что подавляющее большинство коммунистических и рабочих партий 3

5 мира решительно осудило действия группы Мао Цзэ-дуна как не имеющие ничего общего ни с марксизмом-ленинизмом, ни с пролетарским интернационализмом. Так, в решениях декабрьского Пленума ЦК КПСС (1966 г.) была поставлена задача решительно разоблачать антиленинские взгляды и великодержавный, националистический курс группы Мао Цзэ-дуна, давать решительный отпор ее раскольническим действиям, усиливать борьбу в защиту марксизма-ленинизма, генеральной линии, выработанной Московскими Совещаниями 1957 и 1960 годов. В Тезисах ЦК КПСС «50 лет Великой Октябрьской социалистической революции» указывается: «Группа Мао Цзэдуна стала осуществлять линию, в которой слились мелкобуржуазный авантюризм и великодержавный шовинизм, прикрываемые «левой» фразой, открыто вступила на путь подрыва единства социалистического содружества, раскола мирового коммунистического движения. Авантюристический курс группы Мао Цзэ-дуна привел к резкому ослаблению позиций Коммунистической партии, рабочего класса Китая, к разгулу мелкобуржуазной, анархистской стихии. Создалась серьезная угроза социалистическим завоеваниям в Китае». Начало «культурной революции» Первые признаки надвигающейся «культурной революции» появились в стране задолго до ее официального начала. Еще в 1962 году Мао Цзэ-дун стал вдруг проявлять беспокойство о том, что в Китае ослабевает и затухает классовая борьба. Но, видимо, из-за того, что эта установка не отвечала сложившемуся у других руководителей КПК представлению о внутреннем положении в стране, она натолкнулась на скрытое противодействие. В 1963 году в Китае проводилась кампания по пересмотру театрального репертуара в сторону его «революционизации» в духе идей Мао Цзэ-дуна. Сейчас эта кампания считается «фактическим началом великой пролетарской культурной революции», поскольку инициатором театральной реформы выступили Мао Цзэ-дун и его супруга. Тем не менее мало кто мог тогда предполагать, что эта реформа призвана разрешить вопрос о «сохранении в Китае пролетарской власти», как указывала четыре года спустя китайская печать. Еще одним сигналом, возвестившим начало «культурной революции». китайская печать считает статью Яо Вэнь-юаня, опубликованную в ноябре 1965 года в шанхайской газете «Вэньхуэй бао». Статья содержала крити- 4

6 ку драмы известного историка и драматурга У Ханя «Разжалование Хай Жуя». В этой пьесе автор рисовал образ высокопоставленного чиновника, жившего в XVI веке, в эпоху династии Мин. Хай Жуй был несогласен с крайне жестокой политикой императора в отношении народных масс, осуждал ее и выступал за ослабление гнета, в защиту крестьян. В частности, обращаясь к императору, Хай Жуй говорил: «Раньше ты еще делал кое-что хорошее, а что ты делаешь теперь? Исправь ошибки, дай народу жить в счастье. Ты совершил слишком много ошибок, а считаешь, что во всем прав и потому отвергаешь критику». Опубликование в 1961 году этой пьесы вызвало оживленную дискуссию среди историков, философов и литераторов Китая. Статья Яо Вэньюаня положила конец этим наукообразным спорам. Яо Вэнь-юань поставил точки над «и», заявив со всей определенностью, что историей в драме и не пахнет, что речь идет не об историческом сюжете, а о современных делах, а именно о нападках на линию Мао Цзэ-дуна. Яо Вэнь-юань предъявил У Ханю прямое политическое обвинение, назвав его сторонником и защитником так называемых «правых оппортунистов», которые были осуждены в 1959 году за несогласие с политикой большого скачка, народных коммун и малой металлургии. Яо Вэнь-юань приписывал У Ханю стремление «возродить преступное господство помещиков и кулаков». У Хань был обвинен в «призыве к китайским крестьянам отказаться от народных коммун и вернуться к единоличному хозяйству». Статья Яо Вэнь-юаня была перепечатана органом ЦК КПК «Жэньминь жибао» и другими центральными газетами и журналами. В пропаганде ей придавалось значение директивного документа. Этому способствовали слухи о том, что она написана и опубликована по прямому указанию самого Мао Цзэ-дуна. Политическое звучание этой статьи усиливалось и тем, что ее автор был ответственным работником Главного политического управления Народно-освободительной армий Китая. И это было не случайно. Начиная с весны 1966 года центральный орган армии газета «Цзефанцзюнь бао» стал выступать со статьями, носящими директивный характер, оттесняя на задний план партийный орган газету «Жэньминь жибао». Именно газета «Цзефанцзюнь бао» первой указала на то, что на культурном фронте в Китае действует «антипартийная, антисоциалистическая черная линия», которую необходимо «до конца искоренить». Основная роль в искоренении этой «черной линии» возлагалась на армию, ибо, как подчеркивала «Цзефанцзюнь бао» 18 апреля 1966 года, именно «армия является основным орудием диктатуры пролетариата». И хотя эта газета писала о литературе и искусстве, о культуре, ее передовые статьи преследовали чисто политические цели поднять значение армии в общественной жизни Китая и особенно в области идеологии. Армия выступила как претендент на роль защитника и пропагандиста идей Мао Цзэ-дуна, книги которого были объявлены «высочайшими директивами». Культурный фронт был всего лишь плацдармом для развертывания наступления в защиту идей Мао Цзэ-дуна на политическом фронте против лиц, недовольных его политикой. В начале мая 1966 года эта газета прямо указала, что «большая полемика, которая ныне развернулась на культурном фронте, это отнюдь не вопрос о нескольких статьях,

7 пьесах или кинофильмах и не какая-нибудь научная дискуссия, а исключительно острая классовая борьба, борьба большого принципиального значения в защиту идей Мао Цзэ-дуна... Это ключевой вопрос углубления и развития социалистической революции в нашей стране на данном этапе, вопрос, связанный с ситуацией в целом, это первостепенное дело, касающееся судьбы и будущего нашей партии и государства, а также первостепенное дело, касающееся мировой революции». Газета намекала на то, что в рядах партии имеются некие лица, которые пользуются властью, рядятся в тогу последователей идей Мао Цзэ-дуна, а на самом деле «оказывают сопротивление партийному руководству и с помощью имеющихся в их распоряжении средств занимаются антипартийными, антисоциалистическими преступными махинациями». Характерно, что имена этих «преступников» не назывались, и китайская общественность могла лишь строить догадки о том, кто же угрожает социализму в Китае. Не конкретизировалась и суть «преступных махинаций», что также создавало почву для самых противоречивых спекуляций. Армейский орган призывал к повышению бдительности, но не указывал, против кого именно нужно было ее повышать, а между тем провозглашалась не просто борьба, а «борьба не на жизнь, а на смерть». «Преступникам» вменялась в вину связь «с международным антикитайским хором империализма, современного ревизионизма и реакции всех стран». Такого рода нагнетание страха, запугивание китайского народа неслыханными опасностями, которые якобы ему угрожают, плохо сочетались с заявлениями китайских газет и руководителей КПК о том, что в стране сложилась- прекрасная благоприятная обстановка, что на международном фронте китайская дипломатия одерживает одну блестящую победу за другой и что внутри КПК крепнет монолитное единство, сплоченность вокруг Мао Цзэ-дуна. Непонятным было и то, что еще вчера газеты говорили о крупных исторических успехах социализма, о том, что вопрос «кто кого» решен в Китае в пользу социализма, а теперь они заявляли, что Китаю угрожает реальная опасность «реставрации капитализма». Вскоре было названо имя конкретного носителя бед, угрожавших Китаю. Им оказался Дэн То один из секретарей Пекинского горкома КПК, бывший главный редактор «Жэньминь жибао». Он был заклеймен как «заправила черного притона», который «бешено проводил антипартийную, антисоциалистическую, правооппортунистическую, то есть ревизионистскую линию, выступал рупором реакционных классов и правых оппортунистов в их нападках на партию». Осуждение Дэн То и его друзей положило начало новому этапу «культурной революции». Она все больше стала приобб

8 ретать характер политической кампании. Китайская печать, правда, уверяла, что Дэн То и его друзья всего лишь «бумажные тигры», что «стоит только вытащить их на солнышко, как вскрывается их природа и они рассыпаются». Но и тон критической кампании, и постоянные напоминания о том, чго борьба против Дэн То «это крайне острая классовая борьба между пролетариатом и буржуазией, борьба не на жизнь, а на смерть», свидетельствовали о том, что дело обстоит гораздо серьезнее. В статьях, публикуемых в «Цзефанцзюнь бао», стали все чаще появляться намеки на то, что у Дэн То есть покровители, которые в свое время будут выведены на чистую воду. Газеты стали вспоминать о венгерских событиях 1956 года, заявлять о том, что «деятельность литераторов-ревизионистов является прелюдией к контрреволюционной реставрации», что если не бороться с «черной линией», то якобы «диктатура пролетариата будет сломлена, исчезнет народная Поднебесная 1 и Китай изменит свой цвет, будет реставрирован капитализм». Летом 1966 года Китай был потрясен сенсационным сообщением о том, что в Пекинском университете свила контрреволюционное гнездо группа монархистов во главе с ректором и секретарем парткома университета Лу Пином. Последний также обвинялся в попытках очернить идеи Мао Цзэдуна и в стремлении реставрировать капитализм. Среди обвинений, предъявленных Лу Пину, фигурировали и такие: в 1962 году он осмелился открыто говорить о необходимости изучения опыта Советского Союза, мотивируя это тем, что «несмотря на ревизионизм, СССР имеет огромные достижения в науке и технике, что выразилось в успехах в деле завоевания космоса». Об этих «преступлениях» было объявлено в написанной студентами стенной газете «больших иероглифов» («дацзыбао»). Этот донос студентов был назван Мао Цзэ-дуном «первой в стране марксистско-ленинской дацзыбао». Позднее выяснилось, что решение о широкой пропаганде этой «дацзыбао» было принято Мао Цзэ-дуном единолично, вопреки мнению ряда других руководителей КПК. В опубликованной на XI пленуме ЦК КПК «дацзыбао» «Огонь по штабу», написанной, на этот раз самим Мао Цзэ-дуном, он жаловался на то, что не все слушаются его указаний и что «некоторые руководящие товарищи в центре и на местах идут в совершенно противоположном направлении». Борьба против Лу Пина и других руководителей и профессоров Пекинского университета вылилась в дикую кампанию расправы с «противниками Мао Цзэ-дуна». Очевидцы рассказывают о том, что митинги студентов, посвященные осуждению Лу Пина, перерастали в погромы. Членовуниверситетского парткома и профессоров избивали. Их, как бревна, волокли по лестницам, ударами сваливали на пол, на головы одевали колпаки позора. В письме из Китая свидетель такой расправы писал: «На голову критикуемому надевают бумажный колпак или же канцелярскую корзину для использованной бумати. На колпаках, корзинах, а также на плакате, который прикрепляется на грудь, пишутся обвинения. В таком виде критикуемый, стоя или на коленях, предстает перед разъяренной толпой или собранием, причем каждый присутствующий стремится оскорбить его (толкнуть, схватить за руку, а то и ударить). Ораторы, выступления которых то и дело прерываются возгласами участников митинга или собрания: «За- 1 Поднебесная традиционное образное название Китая. 7

9 щитим Мао Цзэ-дуна!», «Защитим ЦК КПК!», «Выметем дочиста ревизионистскую нечисть!» и т. п., перечисляют все грехи критикуемого. Ему самому слова не дается, и он должен молча (иногда в течение двух и более часов) воспринимать «критику». Если же он теряет над собой власть и начинает рыдать, то его снова облачают в дурацкий колпак, и все начинается сначала». «Разоблачение» ректора и секретаря парткома Пекинского университета Лу Пина послужило поводом для реорганизации Пекинского горкома КПК. Интересно, что при этом о снятии Пын Чжэня, первого секретаря столичного горкома, официально даже не упоминалось. Говорилось лишь о назначении нового первого секретаря Ли Сюэ-фына. Реорганизация Пекинского горкома сопровождалась шумной пропагандистской кампанией. Пекинский горком обвинялся в «сопротивлении великой пролетарской культурной революции», в «зажиме и преследовании всех пролетарских революционеров, отстаивавших правильную линию товарища Мао Цзэ-дуна», в попытках «замены диктатуры пролетариата диктатурой буржуазии», «в «выступлении против изучения и применения трудов товарища Мао Цзэ-дуна о связи с практикой», в «подготовке общественного мнения для реставрации капитализма и в свержении власти пролетариата» и т. д. По словам журнала «Хунци» (июль, 1966 г.), работники столичного горкома «подавляли и преследовали всех тех рабочих, крестьян, солдат и революционных кадровых работников, которые слушаются председателя Мао Цзэ-дуна и действуют по его указаниям». События в Пекине послужили началом массовых разоблачений и чисток по всей стране. Под обстрел попали прежде всего работники отделов агитации и пропаганды, газет и журналов, преподаватели университетов и институтов. Всем им предъявлялось одно стандартное обвинение «выступление против идей Мао Цзэ-дуна». Это рассматривалось как самый страшный грех, ибо, по заявлению газеты «Жэньминь жибао», «подход к идеям Мао Цзэ-дуна является критерием при определении, кто подлинный революционер, а кто псевдореволюционер или контрреволюционер, кто марксист-ленинец, а кто ревизионист. Как в настоящем, так и в будущем тот, кто выступает против идей Мао Цзэ-дуна, является смертельным врагом революции, смертельным врагом народа». Лозунг «защитим идеи Мао Цзэ-дуна» стал таким образом одним из главных лозунгов «великой революции». Вскоре опале подвергся бывший заместитель заведующего отделом агитации и (Пропаганды ЦК КПК Чжоу Ян. Еще недавно он был известен тем, что рьяно проповедовал идеи Мао Цзэ-дуна, прославлял его имя, а теперь оказалось, что на протяжении многих лет, начиная с 30-х годов, он только тем и занимался, что подкладывал мину под идеи Мао Цзэдуна, пытался ослабить его влияние на развитие литературы и искусства Китая. Чжоу Ян обвинялся в том, что он руководствовался «в области литературы и искусства идеями русских буржуазных литературных критиков Белинского, Добролюбова и Чернышевского, а в области театра системой Станиславского». В 1961 году на совещании деятелей литературы и искусства в Пекине он якобы заявил о том, что «литература и искусство должны служить народу всей страны», а это, по мнению журнала «Хунци», «есть проявление «ревизионистской черной линии». 8

10 Обвинения в проведении «черной ревизионистской линии» были брошены в адрес многих деятелей литературы, искусства и культуры, большинство из которых прошло сквозь тяжелые испытания антияпонской и народно-освободительной войны, против тех, кто, невзирая на террор, на репрессии гомицьдановской охранки, тесно связал свою судьбу с делом китайской революции, с судьбой Коммунистической партии Китая. Многие из них стремились лишь не доводить восхваление и возвеличивание Мао Цзэ-дуна до смешного абсурда. Но в условиях культа Мао Цзэ-дуна и это квалифицировалось как тягчайшее преступление. Непонятно одно: если верить заявлениям приближенных Мао Цзэ-дуна, то большинство руководителей КПК в течение 17 лет после образования КНР проводили «черную» антимаоцзэдуновскую линию, а «прозорливый» Мао не замечал этого. Здесь явно не вяжутся концы с концами. Инициаторы и руководители «культурной революции», среди которых на первый план все больше выдвигался ми-. нистр обороны КНР Линь Бяо, чье имя стало неизменно появляться рядом с именем Мао Цзэ-дуна, не ограничивались критикой и осуждением идейных противников Мао Цзэ-дуна. Летом 1966 года в газетах появились обращения к учащейся молодежи не оставаться в стороне от «культурной революции». Газета «Жэньминь жибао» 1 июня 1966 года обратилась с призывом поднять детей на активное участие в «культурной революции». «Мы должны, писала газета, организовать и поощрять детей на активное участие в нынешней великой социалистической культурной революции, чтобы они получили закалку в этой острой ожесточенной классовой борьбе и усилили иммунитет». Газета отмечала, что борьба между пролетариатом и буржуазией, между путями социализма и капитализма «существует не только в школьном воспитании детей, но и в воспитании детей дошкольного возраста». Газета «Жэньминь жибао» призывала «воспитывать детей так, чтобы они»никогда не забывали о классовой борьбу никогда не забывали о диктатуре пролетариата, никогда не забывали ставить на первое место политику и никогда не забывали высоко держать красное знамя идей Мао Цзэ-дуна, и чтобы они хорошо читали книги председателя Мао, слушали его, серьезно следовали его указаниям, стали его хорошими детьми и с детства шли по революционному пути». Китайские школьники восприняли эти слова как указание к немедленным действиям. 6 июня 1966 года учащиеся женской средней школы. Пекина обратились с письмом на имя ЦК КПК и председателя Мао, в котором писали, что, «преисполненные революционным порывом и желая выразить свою последовательную революционность», они предлагают полностью разбить старую систему просвещения. В письме говорилось, что «многие школьники учатся не во имя революции, а для того, чтобы поступить в институты, копаются в книжных кучах, не интересуются политикой». Пекинские школьницы полагали, что подобного рода «буржуазные реакционные мысли порождаются существующей системой экзаменов», которая, по их мнению, «служила интересам реставрации капитализма, играла на руку буржуазным элементам». Исходя из этого, школьницы выдвинули предложение: во-первых, ликвидировать систему экзаменов, во-вторых, оканчивающим средние школы вливаться непосредственно в ряды рабочих, крестьян и солдат. Откладывать это дело до окончания

11 вуза они считали опасным, «поскольку к тому времени у юношей и девушек может сложиться индивидуальное мировоззрение, которое трудно будет изменить»; в-третьих, если в этом году и есть необходимость принимать в вузы студентов, то пусть их отбор производит непосредственно партия. Нет особой нужды доказывать, что это движение школьников, направленное против учителей, против экзаменов, было инспирировано сверху. Об этом, в частности, свидетельствует однообразие формулировок, содержащихся в письмах и в устных выступлениях школьников разных городов страны. Предложение школьников было очень быстро принято, и это лишний раз доказывает, что их «инициатива» планировалась заранее. 13 июня 1966 года ЦК КПК совместно с Государственным Советом КНР постановил провести реформу системы просвещения и набора в вузы «в целях последовательного осуществления культурной революции». Набор в вузы в связи с этим был отложен на полгода (впоследствии этот срок был продлен). Вскоре было принято решение о временном прекращении занятий в школах и в вузах. Таким образом, к лету 1966 года в Китае образовалась огромная армия совершенно ничем не занятых детей и подростков, которых можно было при дополнительной обработке и организации натравить на тех, кто был неугоден «великому вождю» и его «верному соратнику» Линь Бяо. Китайская печать продолжала публиковать сенсационные разоблачения. Один за другим, все большими группами вскрывались и разоблачались «враги социализма, вынашивавшие в течение многих лет мечты о реставрации капитализма». В их разряд были зачислены все крупнейшие писатели, художники, композиторы, артисты, историки, экономисты и философы. Новый толчок «культурной революции» был дан XI пленумом ЦК КПК, состоявшимся в августе 1966 года, который пропагандировался как событие «огромной исторической важности». Пленум официально закрепил великодержавный антиленинский курс Мао Цзэ-дуна и его группы, направленный против единства стран социализма, всего мирового коммунистического движения. Важность пленума подчеркивалась и тем, что он собрался после четырехлетнего перерыва. Такой длительный перерыв сам по себе был нарушением Устава КПК, принятого на VIII съезде партии осенью 1956 года. Значение XI пленума по мнению китайской печати состояло в том, что он официально закрепил учение Мао Цзэ-дуна как идеологическую основу деятельности всей партии, отодвинув на задний план и совершенно вытеснив марксизм-ленинизм. Это также было нарушением Устава КПК, принятого на VIII съезде. К началу работы XI пленума ЦК КПК перед китайским народом и Коммунистической партией Китая стояло много 10

12 проблем, которые требовали безотлагательного решения. И прежде всего это были проблемы преодоления губительных последствий политики большого скачка и народных коммун. Китайские коммунисты стояли перед вопросом, каким путем, какими методами развивать дальше народное хозяйство страны. Предметом обсуждения мог стать и вопрос о внешнеполитических провалах КНР, которые сильно подорвали престиж и авторитет Китая на международной арене. Пойдет ли Китай по пути сотрудничества с социалистическими государствами или же будет и дальше проводить курс на самоизоляцию? Вернется ли Коммунистическая партия Китая на путь единства и сплоченности с другими коммунистическими партиями или же будет и дальше продолжать свою раскольническую деятельность? Все эти вопросы не могли не волновать китайских коммунистов, весь китайский народ. Но Мао Цзэ-дуна и его группу эти вопросы если и волновали, то совсем в" другом смысле. Они беспокоили его лишь в той степени, в какой отвечали интересам удержания власти и дальнейшего раздувания культа личности Мао Цзэ-дуна. Накануне пленума 1 августа 1966 года в передовых статьях в газете «Цзефанцзюнь бао» и «Жэньминь жибао» было объявлено о «новых указаниях» Мао Цзэ-дуна. «Новые указания» подчеркивали возрастание роли армии во всей общественно-политической жизни страны. Перед армией ставилась задача усилить «работу среди масс и принимать участие в движении за социалистическое воспитание на заводах, фабриках, в деревне». С другой стороны, все предприятия и учреждения обязаны были «брать пример с армии», превратив всю страну в «школу революционизирования, подобную Народно-освободительной армии». Новые указания характеризовались как «программа последовательного завершения социалистической революции и перехода к коммунизму в Китае, а также программа осуществления в будущем коммунизма во всем мире». В указаниях была вновь повторена установка Мао об ускоренном построении в Китае коммунизма методом большого скачка и народных коммун. Вновь была вытащена на свет идея об «объединении в одно целое промышленности, сельского хозяйства, военного дела, образования и торговли», как это было в период создания народных коммун. По мысли Мао Цзэ-дуна, это должно было привести к ликвидации «трех больших различий» (т. е. различий между городом и деревней, между физическим и умственным трудом, между рабочим и крестьянином). «Идея тов. Мао Цзэ-дуна, писала газета «Цзэфанцзюнь бао», о том, что предприятия всех отраслей должны превратиться в большую революционную школу, в которой зани- 11

13 маются как промышленностью, так и сельским хозяйством, как образованием, так и военным делом, является нашей программой». Таким образом, накануне созыва XI пленума ЦК КПК Мао Цзэ-дун ясно дал понять, что его совершенно не беспокоят губительные последствия политики большого скачка, что он не извлек никаких уроков из провалов своей внутренней и внешней политики и что он снова намерен повторить попытку «досрочного вступления в коммунистическое общество», которое опять оказалось «не за горами». Пленум собрался в обстановке усиленного давления на партийные кадры, в атмосфере обожествления Мао Цзэ-дуна. Участникам пленума журнал «Хунци» открыто заявил о решимости «свергнуть всех, кто выступает против идей Мао Цзэ-дуна, какой бы высокий пост они ни занимали и каким бы «престижем» и «авторитетом» они ни пользовались». Об этом же постоянно твердила армейская газета. Характер решений XI пленума был предопределен заранее он декларировал господствующее положение идей Мао Цзэ-дуна и его самого в Коммунистической партии Китая. Сделать это было тем легче, что оппозиция (а таковая, судя по всему, существовала и имела своих вождей в лице Лю Шао-ци, Дэн Сяопина и Пын Чжэня) формально никогда не отрекалась от идей Мао Цзэ-дуна и при каждом удобном и неудобном случае клялась его именем. XI пленум ЦК КПК прошел под знаком «торжества» Мао Цзэ-дуна над своими реальными и вымышленными противниками. «Самая характерная черта этого пленума, подчеркивал журнал «Хунци», заключается в том, что он высоко поднял великое красное знамя идей Мао Цзэ-дуна, научно разъяснил значение и место идей Мао Цзэ-дуна в истории развития марксизма-ленинизма». И далее журнал безапелляционно заявлял: «В наше время отрыв от идей Мао Цзэ-дуна означает коренной отход от марксизма-ленинизма». Если в рядах КПК до этого и находились люди, сомневающиеся в правильности этого положения, то им оставалось или смириться с мнением журнала, или заранее быть готовым к тому, что их зачислят в разряд «контрреволюционной нечисти». XI пленум опубликовал два документа: «Решение о великой пролетарской культурной революции» и Коммюнике. В Коммюнике подчеркивалось, что работа пленума проходила под непосредственным руководством Мао Цзэ-дуна, а в «Решении» ставилась задача «развертывать среди широких масс рабочих, крестьян, солдат, среди широких масс кадровых работников и интеллигенции движение за творческое изучение и правильное применение произведений Мао, сделать идеи Мао Цзэ-дуна компасом великой пролетарской революции». 12

14 Ни в первом, ни во втором документах нельзя найти ни анализа, ни хотя бы постановки вопросов о путях развитии экономики страны. О народном хозяйстве говорилось в общих словах: «Народное хозяйство продолжает развиваться по здоровому пути... Четыре года подряд собирается хороший урожай. На рынке изобилие товаров, цены стабильны» и т. д. Однако свидетельства очевидцев, побывавших в последние годы в Китае, мягко говоря, не подтверждают той оптимистической картины, которая была нарисована в документах пленума. Основное внимание в документах XI пленума, авторство которых приписывается Мао Цзэ-дуну, было уделено «великой пролетарской культурной революции». Пленум признал, что «культурная революция» встретила сопротивление, сила которого «достаточно мощна и упорна». «Это сопротивление, отмечалось в решении, исходит главным образом от тех, кто стоит у власти, пробрался в партию и идет по пути капитализма, а также от силы привычек старого общества». И опять-таки конкретные имена «злоумышленников» названы не были. Пленум потребовал довести до конца движение за «четыре чистки» (политическую, идеологическую, организационную и экономическую). В целом эта поголовная и всеохватывающая чистка была названа «движением за социалистическое воспитание». На языке Мао Цзэ-дуна «социалистическое воспитание» означало вдалбливание в мозги всего населения его собственных идей. Все партийные организации были разделены на четыре категории: а) стоящие в самых первых рядах, лучшие ученики председателя Мао; б) не понимающие «великой борьбы», не способные руководить ею и потому оказавшиеся в стороне; в) организации, ответственные работники в которых имеют те или иные ошибки; и г) организации, захваченные теми, кто втерся в партию, стоит у власти и идет по пути капитализма. Если верить этой классификации, то компартия Китая, грубо говоря, разделилась к началу XI пленума на три течения: социалистическое (это «любимые ученики» Мао. Представители этого течения, несмотря на смелость в проявлении любви к «великому вождю», оказались не в почете); капиталистическое (это нелюбимые ученики. Они стоят у власти и осуществляют якобы диктатуру буржуазии) и колеблющееся болото (представителям которого не хватает смелости любить Мао Цзэ-дуна). Согласно решениям XI пленума повсеместно должны были быть образованы группы культурной революции, комитеты культурной революции и конференции представителей культурной революции, а также «другие формы организации, созданные массами». Содержался ли здесь намек на отряды 13

15 «красных охранников» или нет, трудно сказать. Во всяком случае, положение о «других формах организации» давало широкий простор для творчества, чем и не замедлили воспользоваться «любимые ученики». По существу, решения пленума в прямом противоречии с Конституцией КНР и Уставом КПК ориентировали людей, преданных Мао Цзэ-дуну, на создание новых органов власти, наделенных широкими полномочиями для осуществления «великой пролетарской культурной революции». Решение предусматривало, что эти органы будут избираться путем всеобщих выборов. Жизнь показала, что это были пустые слова. Разумеется, ни о каких выборах и речи быть не могло в той смуте, которая охватила Китай после XI пленума. По международным вопросам XI пленум ЦК КПК вновь подтвердил отказ руководства КПК от сотрудничества с коммунистическими партиями и антиимпериалистическими силами, не согласными с особой концепцией группы Мао. На пленуме было заявлено и о том, что Мао Цзэ-дун и его сторонники будут и впредь считать своей главной задачей борьбу против Коммунистической партии Советского Союза. Эту борьбу они будут вести бескомпромиссно, «до полного победного конца». Руководство КПК во главе с Мао Цзэ-дуном категорически отвергло даже саму идею о возможности совместных действий в борьбе против американской агрессии во Вьетнаме. Поддержка, оказываемая Советским Союзом вьетнамскому народу, была названа «контрреволюционной и двурушнической», В документах XI пленума был официально подтвержден антисоветский курс, проводимый на протяжении последних лет руководителями КПК. Таким образом, «культурная революция» была непосредственно увязана с усилением антисоветской кампании. Чтобы партия и народ сумели перева ить эту новую антисоветскую стряпню, она была сдобрена вымыслом о мифическом «новом контрреволюционном священном союзе», в котором якобы объединились СССР и Соединенные Штаты Америки. Международное коммунистическое движение единодушно осудило решения XI пленума ЦК КПК как документ, проповедующий раскольническую политику, играющий на руку империалистам, чуждый марксизму-ленинизму. В постановлении декабрьского (1966 г.) Пленума ЦК КПСС указывается: «...решения XI пленума ЦК КПК свидетельствуют о том, что великодержавная, антисоветская политика Мао Цзэ-дуна и его группы вступила в новую, опасную фазу. Курс, который нынешние руководители КПК проводят на международной арене; их политика по отношению к социалистическим странам; враждебная кампания против кашей партии и советского народа и раскольнические дейсг- 14

16 вия в международном коммунистическом движении все это не имеет ничего общего с марксизмом-ленинизмом. Такая политика, такие действия наносят ущерб интересам социализма, международного рабочего и освободительного движения, социалистическим завоеваниям самого китайского народа и объективно оказывают помощь империализму». Хунвэйбины выходят на сцену После опубликования документов XI пленума ЦК КПК происходит расширение масштабов «культурной революции», связанное с появлением на политической сцене Китая отрядов «красной охраны» (хунвэйбинов). Эти отряды были созданы явно по указаниям приближенных Мао Цзэ-дуна. Усиливается и антисоветский характер «культурной революции». Первые группки «красной охраны» появились в Пекине; уже до XI пленума. Правда, они действовали еще робко, с оглядкой. Они хулиганили, издевались над «крамольниками», заподозренными в недостаточной любви к Мао Цзэ-дуну, но в их поведении еще наблюдалась некоторая неуверенность. Видимо, не все дети и подростки были убеждены в законности этих хулиганских действий. Да и взрослые иногда останавливали их словами: «Зачем вы, ребята, безобразничаете?», «То, что вы творите, ни на что не похоже!», «Вас за это потом по головке не погладят!». Эти замечания, судя по письмам хунвэйбинов, опубликованным в августе 1966 года в «Жэньминь жибао» и «Гуанмин жибао», в известной степени охлаждали пыл подростков, особенно тех, которые сохранили еще остатки совести. Но их сомнения были рассеяны самим Мао Цзэ-дуном. 18 августа 1966 года Мао Цзэ-дун на площади Тяньаньмынь устроил смотр «красным охранникам». Описание этого смотра дает «Жэньминь жибао». По ее словам, увидев «великого вождя, великого полководца, великого учителя», юноши и девушки «пришли в восторг, начали прыгать и петь «В открытом море не обойтись без кормчего». Сам Мао Цзэ-дун благословил хунвэйбинов, сказав своему ближайшему соратнику Линь Бяо, что «это очень большое движение. Оно поистине мобилизовало массы. Оно имеет величайшее значение для революционизирования сознания людей всей страны». Не случайным было и то, что Мао Цзэ-дун появился на митинге в военной форме: этим он дал понять, на какие силы опирается и кто за ним стоит. Сам он на митинге не выступал, за него и от его имени говорил министр обороны Линь Бяо. Описание митингов и встреч хунвэйбинов со своим «самым, самым великим командующим» показывает, что все это стихийное проявление верноподданнических чувств, демонстрация «единства между вождем и массами» были тщательно продуманы и спланированы. Возможно, что многие из участников этих манифестаций искренне выражали свои чувства, находясь в состоянии экзальтации и психической неуравновешенности. Но за их спиной работала опытная режиссерская рука. И мало кто из участвовавших в представлении понимал, что ими управляют тонкие нити, приводимые в движение мастерами политических интриг и провокации. Митинг на площади Тяньаньмынь (а за ним последовала целая серия «исторических встреч» вождя со своими юными почитателями) окрылил «красных охранников». Мао Цзэ-дун, освятив своим именем их действия, избавил их от угрызений совести, уверил в полной безнаказанности и 15

17 правомерности их поведения. Их теперь ничто не стесняло, не связывало, не ограничивало. И они начали действовать. Описание их подвигов оживило страницы многих зарубежных газет, ибо никто не мог и представить себе, до какого нравственного одичания можно дойти в нашу эпоху. Невежественные и неопытные юноши и девушки, одурманенные своим «величайшим кормчим», грудью встали на его защиту. Они начали менять старые, традиционные названия улиц и площадей Пекина на «революционные», «антиревизионистские», «антиимпериалистические». Не остались без их внимания и вывески магазинов, ресторанов, парикмахерских, швейных, сапожных и иных, мастерских. Они предложили изменить назначение светофорных сигналов, ибо, по их мнению, «двигаться вперед можно только на красный свет», поскольку «красный цвет это цвет революции, а зеленый символизирует яд». По их требованию из магазинов были убраны одеколон, духи, пудра и другие парфюмерные изделия, которые заключали в себе «опасность буржуазного разложения». Корреспонденты сообщали из Пекина: «Всем носящим узкие брюки и остроносую обувь в двухдневный срок предлагается расширить или укоротить брюки, а из остроносых ботинок, «если жалко выбросить», сделать босоножки. Если по истечении двух дней на ком-либо будут замечены такие брюки и обувь, то прямо на месте брюки будут укорочены, а носки ботинок обрезаны. «Красные охранники» предложили в обязательном порядке украсить все жилые и общественные помещения портретами и изречениями вождя. Портреты Мао Цзэ-дуна и плакаты с цитатами из его статей были вывешены в автобусах, трамваях, троллейбусах. Шоферы и рикши также не были освобождены от этой «идеологической повинности». С особой яростью и с особым ожесточением набросились «любимые ученики Мао» на произведения культуры, литературы и искусства. Книжные магазины получили инструкцию «сохранить только ту литературу, которая соответствует идеям Мао Цзэ-дуна, остальное сжечь! Срок исполнения 72 часа». И запылали огни па улицах Пекина. В костры или в мусорные ящики полетели книги Шекспира и Горького, Пушкина и Гете, Ромэн Роллана и Бальзака. «Революционные учащиеся» не оставили без внимания и музыку. Они потребовали прекратить выпуск и изъять из магазинов грампластинки с записями «феодальных, буржуазных и ревизионистских» произведений. Таковыми были объявлены шедевры Баха, Бетховена, Моцарта, Листа, Шопена, Чайковского, Шостаковича и других. Поход против культуры совпал с новой вспышкой антисоветских демонстраций. В течение нескольких дней организованная и соответствующим образом настроенная толпа подростков и детей, в том числе и воспитанников детских садов, шумела и бесчинствовала у ворот Советского посольства в Пекине. Улица, ведущая к посольству, была заклеена плакатами и лозунгами, призывающими расправиться с советскими ревизионистами. Одна из прокламаций гласила: «Мы расправимся с вами! Сдерем с вас шкуру! Вытянем все жилы, а пепел развеем!» Бесчинства у Советского посольства не были проявлением стихийного возмущения, как это пыталась изобразить китайская пропаганда. В толпе, собравшейся у посольства, находились и взрослые, они дирижировали выкриками, направляли действия толпы. Были расставлены репродукторы, усиливавшие антисоветские выкрики, чтобы навести страх на сотрудников Советского посольства. Полицейские заботливо 16

18 следили за соблюдением порядка. Режиссеры этого антисоветского спектакля не были заинтересованы в присутствии иностранных зрителей. Поэтому в район Советского посольства был затруднен доступ иностранных корреспондентов. «Красные охранники» с благословления организаторов «культурной революции» начали погромы в Пекине. Дома «преступников», т. е. тех, «кто выступает против Мао Цзэдуна», отмечались специальными знаками. Китайская печать настойчиво и систематически разъясняла населению страны, партийным организациям, что «красные охранники», «революционные учащиеся» пользуются поддержкой сверху и им нельзя ни в чем препятствовать. Газета «Жэньминь жибао» указывала в передовой статье: «Революционная молодежь и дети Китая являются самыми решительными защитниками и надежными продолжателями пролетарской революции». «Все революционеры, заявила газета «Бэйцзин жибао», должны отбросить никчемную чванливость и искренне стать учениками, скромно учиться у маленьких застрельщиков революции». 23 августа 1966 года газета «Жэньминь жибао» в передовой статье подчеркнула, что «все действия революционных организаций революционных учащихся» «это действия революционные и законные. Кто выступает против революционных действий революционных учащихся, тот идет прямо в разрез с указаниями председателя Мао Цзэ-дуна и нарушает постановление Центрального Комитета партии». Значение этой статьи, опубликованной в центральном органе ЦК КПК, в том, что она без всяких двусмысленностей поставила отряды «красной охраны» над партийными организациями, приказав последним вести себя смирно и послушно. «Партийная организация любого учреждения или района, предписывала «Жэньминь жибао», должна безоговорочно придерживаться линии масс, принимать контроль и критику со стороны народных масс, для нее абсолютно недопустимо отказаться от критики со стороны масс или зажимать ее под каким бы то ни было предлогом». И далее газета обращалась с риторическим вопросом: «Почему нельзя критиковать партийную организацию того или иного учреждения или района, почему нельзя выступать против нее, если она идет вразрез с правильным руководством Центрального Комитета партии во главе с товарищем Мао Цзэ-дуном, идег вразрез с идеями Мао Цзэ-дуна!» Газета прямо подсказывала «красным охранникам», чтобы они, «применяя идеи Мао Цзэ-дуна, смелее критиковали ошибки партийных комитетов», и что для этой цели они «имеют право устраивать уличные шествия и демонстрации, пользуются свободой собраний и митингов, свободой союзов, 17

19 свободой слова и свободой печати». Словом, свобода была предоставлена безграничная, и при этом никакой ответственности, кроме как перед «великим кормчим». Таким образом, «красные охранники» получили огромные права. Они были официально названы ударной силой «культурной революции». Подбадриваемая и подстрекаемая сверху учащаяся молодежь, запугав обывателей, повела атаку на партийные организации. Видимо, на первых порах не все партийные работники осознали, что «красные охранники» действуют по прямому указанию свыше, что отныне именно школьники и студенты наделены высшей властью. В ряде мест партийные комитеты пытались с помощью рабочих и крестьян оказать противодействие юным хулиганам. Но сверху последовал окрик. Газета «Жэньминь жибао» дала недвусмысленный совет: покориться и не сопротивляться! «Ответственные работники некоторых мест, некоторых ведомств, писала «Жэньминь жибао» 11 сентября 1966 года, выискивают различные предлоги, чтобы подавлять массовое движение. Они даже подстрекают часть не понимающих действительного положения рабочих и крестьян на выступления против революционных учащихся, возбуждают антагонизм к революционным учащимся. Наши рабочие и крестьяне должны протереть глаза, повысить бдительность, не позволить никому, ни под каким предлогом, ни в какой форме подстрекать рабочих на борьбу против учащихся». Работам и крестьянам, таким образом, ясно намекнули на то, что поддержка ими парткомов будет считаться незаконной. Руки у «красных охранников» были развязаны, и начался разгром партийных комитетов, комсомольских организаций и профсоюзов. В Пекине, Тяньцзине, Харбине, Ухане, Хэфэе, Сиани, Гуанчжоу, во многих провинциальных и уездных городах Китая «хунвэйбины» врывались в здания комитетов КПК, вытаскивали оттуда секретарей, ответственных работников и требовали от них признания в своих ошибках, в отступлении от идей Мао Цзэ-дуна. И если верить китайской печати, таких оказалось чрезвычайно много. Ведь сперва говорилось о «небольшой горстке», теперь же речь шла уже о довольно многочисленном слое партийных работников, «зараженных ядом ненависти к председателю Мао». Если подсчитать, скольким членам ЦК КПК были предъявлены обвинения в отступничестве, то станет ясно, что группа Мао Цзэ-дуна не обладала в ЦК КПК большинством и поэтому не могла бороться с оппозицией обычным демократическим путем, опираясь на положения Устава КПК, принятого на VIII съезде. Нагнетая атмосферу страха и хаоса в стране, запугивая 18

20 и ошеломляя своими действиями население и партийный актив, хунвэйбины должны были служить средством нажима и давления на «тех, облеченных властью», которые были не согласны с идеями и установками Мао Цзэ-дуна. В начале «культурной революции» имена этих «облеченных властью» не назывались. Обстрелу подвергалось лишь низшее и среднее звено партийных работников. Но постепенно, сперва глухо, в иносказательной форме, а затем все более открыто и громко стали называться конкретные имена «врагов Мао Цзэ-дуна». Ими оказались председатель КНР Лю Шао-ци, который до последнего времени считался «правой рукой Мао Цзэ-дуна» и его преемником, и генеральный секретарь ЦК КПК Дэн Сяо-пин. В ноябре 1966 года началась массированная атака против Лю Шао-ци и Дэн Сяо-пина. Теперь уже не оставалось никакого сомнения, что именно они и есть те самые «облеченные властью», они та главная мишень, по которой и вели огонь руководители «культурной революции». Лю Шао-ци был объявлен хунвэйбинами «ревизионистским черным командующим», а Дэн Сяо-пин «главарем номер два». «Красные охранники» Пекинского педагогического института, проявляя осведомленность в закулисных делах руководящего ядра КПК, писали в листовке, что Лю Шао-ци уже давно, чуть ли не до победы народной революции, якобы «мечтал о реставрации капитализма». По приказу Мао Цзэ-дуна с конца 1966 года в китайской печати развернулась кампания против известной книги Лю Шао-ци «О работе коммуниста над собой». Хунвэйбины состязались между собой в красноречии, стремясь переплюнуть друг друга в ругательных эпитетах по адресу этой книги. Некоторые из них доходили до того, что свои отрицательные качества, такие, как лень, распущенность, склонность к раболепию и подхалимажу, высокомерие и спесь по отношению к товарищам, объявляли результатом порочного и разлагающего влияния работы Лю Шао-ци, которая якобы «проповедует растленное буржуазное мировоззрение». Полезно в этой связи напомнить, в каких условиях и по какому поводу Лю Шао-ци выступил со своими лекциями, составившими ту книгу, которая осуждена ныне, спустя 27 лет после своего появления на свет, как «ревизионистская, антимарксистская и идеалистическая». В тот период Мао Цзэ-дун и его сторонники, среди которых главное место занимал Лю Шао-ци, боролись против так называемых «догматиков», к которым причислялся Ван Мин и Бо Гу. Лю Шао-ци был активным участником этой внутрипартийной борьбы, одним из наиболее ревностных проповедников и защитников «идей Мао Цзэ-дуна». Именно он широко пропагандировал формулу об идеях Мао как о «китаизированном марксизме». Именно с целью оказать теоретическую поддержку Мао Цзэ-дуну Лю Шао-ци и выступил в июле 1939 года в институте марксизма-ленинизма в Яньане с серией лекций. В них он пересказывал и популяризировал взгляды Мао Цзэ-дуна, называя последнего «нашим вождем» и часто ссылаясь на него.. Но ирония судьбы такова, что лекции, прочитанные в защиту Мао Цзэ-дуна, осуждающие его врагов, ныне звучат как упрек в его же адрес. Верный слуга и преданный соратник сейчас облаян и обруган мао- 19

21 цзэдуновскими штурмовиками, которые исступленно кричат о своем намерении разбить собачью голову тому, кто закладывал первые кирпичи в пьедестал культа Мао. Конечно, можно понять ярость и возмущение хунвэйбинов, когда они читают следующие фразы из книги Лю Шао-ци: «Они довольствуются зазубриванием отдельных положений и выводов и даже выдают себя за «настоящих» марксистов-ленинцев. Но этих людей никак нельзя назвать настоящими марксистами-ленинцами, их образ действий в корне противоречит марксизму-ленинизму». Естественно, что эти слова воспринимаются сегодня хунвэйбинами как сказанные в их адрес. А разве может не морщиться от злобы Мао Цзэ-дун, читая следующее замечание: «Ничего не смысля в марксизме-ленинизме и лишь жонглируя марксистско-ленинской терминологией, они мнили себя «китайским Марксом», либо «китайским Лениным», строили из себя Маркса и Ленина в партии. Более того, они без зазрения совести требовали от членов нашей партии, чтобы их уважали, как Маркса и Ленина, чтобы их поддерживали как «вождей», чтобы к ним питали верность и любовь». Надо оговориться, что здесь Лю Шао-ци несколько устарел. Сейчас Мао Цзэ-дуну и его приближенным мало, если его только приравняют к классикам марксизма-ленинизма. Ему хочется сидеть не у подножия горы, а на ее вершине. В выступлении перед служащими военной академии соратник Мао Цзэ-дуна Линь Бяо заявил: «Никто и ничто в мире не может заменить идей Мао Цзэ-дуна. Марксистско-ленинских книг очень много, и всех их не прочесть, притом они очень далеки от нас. На 99 процентов мы должны изучать произведения Мао Цзэ-дуна». Предложив покончить с недооценкой идей Мао и осудив «заблуждающихся людей» за их уважение к Советскому Союзу, за недовольство вытеснением марксизма-ленинизма и подменой его маоцзэдунизмом, Линь Бяо заявил: «Председатель Мао намного выше Маркса, Энгельса, Ленина, Сталина... Такой талант появляется в мире раз в несколько столетий, а в Китае раз в несколько тысячелетий». Но вернемся к злополучной книге Лю Шао-ци, который более чем четверть века назад заявлял, что коммунист не должен хотеть, чтобы «другие угождали ему», что он не должен гнаться за личной славой, «он не должен иметь каких-либо личных целей и корыстных устремлений, идущих вразрез с интересами партии. Он не должен думать только о самом себе и предъявлять партии массу претензий, жалуясь на то, что его не выдвигают и не вознаграждают». Видимо, сегодня книга Лю Шао-ци служит для Мао Цзэ-дуна своеобразным зеркалом, которое объективно и без лести показывает ему внутренние черты его характера. «Наши партийные массы, говорил Лю Шао-ци, не поддержат и не признают своими вождями людей, которым свойственны зазнайство, индивидуальный героизм, самовыпячивание, честолюбие и тщеславие». Лю Шао-ци осуждал и тех, которые «думают только о том, как бы повысить свое положение в партии, и пытаются достичь этой цели путем нанесения ударов и причинения ущерба другим. Они завидуют тем, кто лучше их; думают только о том, как бы оттащить назад опередивших их, не хотят играть вторую скрипку и заботятся только о себе, не считаясь с другими... они стремятся искусственно вызывать и раздувать беспринципные споры особенно в трудные для партии моменты. Словом, это насквозь испорченные люди, у которых нет ни грана честности». Не удивительно, что «Жэньмннь жибао» называет книгу «О работе коммуниста над собой» острием борьбы, направленным непосредственно против нашего великого вождя Председателя Мао». В известном смысле с этим можно согласиться, ибо автор книги подвергает критическому анализу и осуждению именно такие нездоровые и вредные качества самовлюбленных и самодовольных деятелей, которые демонстрирует сегодня Мао Цзэ-дун. В портрете, нарисованном в книге 20

107 2001.03.025. ЯН ФЭНЧЭН, ЧЖАН ЮНЪИН. Оценка «культурной революции» с момента образования КНР до начала «великой культурной революции». ЯН ФЭНЧЭН, ЧЖАН ЮНЪИН. Пин цзяньго дао «вэньгэ» цянь ды «вэньхуа

Раздел 2. СССР В 1964-1985 ГГ. Тема 2.1. Внутренняя и внешняя политика СССР в эпоху стабильности. Тема занятия: Отношения СССР со странами социалистического лагеря. План 1. Пражская весна 1968 года. 2.

Раздел 1. ПОСЛЕВОЕННОЕ УСТРОЙСТВО МИРА. Тема 1.2. СССР и мир в эпоху оттепели и начала биполярного существования. Тема занятия: Внешняя политика СССР в 1953-1964 гг. План 1. Отношения СССР и США, 2. Берлинский

Демонстрационный фрагмент из отдельных слайдов КНР: СИСТЕМА УПРАВЛЕНИЯ ОБЩЕСТВОМ Попов Игорь Михайлович, к.и.н. Мо с к в а 2009 г. План занятия 1. Государственное устройство КНР. 2. Символы государственной

Впппп Пинии г Рввтавравлн калптаапама в ПВСР Москва 2004 Реставрация капитализма в СССР \Л/ ш О с к н ц т ^! СОДЕРЖАНИЕ Предисловие к второму расширенному изданию...":". 1 ; Предисловие к русскому изданию

Страны Азии и Африки: освобождение и выбор путей развития 1. Общая характеристика 2. Страны Восточной, Юго- Восточной и Южной Азии 3. Афганский эксперимент 1. Общая характеристика Во второй половине 20

ОБЪЕДИНЕННЫЕ НАЦИИ Distr. GENERAL ГЕНЕРАЛЬНАЯ Ц Щ } СОВЕТ «/«/» АССАМБЛЕЯ Щ Р БЕЗОПАСНОСТИ * 1 9 в 6 ORIGINAL: CHINESE/ ENGLISH ГЕНЕРАЛЬНАЯ АССАМБЛЕЯ Сорок первая сессия Пункты 49, 56, 60, 61, 62, 64,

Кубинская революция Выполнил: ученик 11 «А» класса Огарков Всеволод Проверила: Арсеньева Любовь Георгиевна Государственный переворот 10 мая 1952 г. Банкротство политической надстройки Кризис экономической

МАРКСИЗМ И СОЦИАЛИЗМ С КИТАЙСКОЙ СПЕЦИФИКОЙ Идеи марксизма стали проникать в Китай в конце XIX - начале XX вв. в виде отрывочных сведений из японской и европейской социалистической литературы благодаря

Cодержание Предисловие................................................... x Об итогах XXII съезда КПСС и задачах краевой комсомольской организации.................................... 1 Из доклада на собрании

Очередные приятные новости для тех, кто хочет разобраться в переплетениях русской истории. Выходят две новые книги серии книг, которые я рекомендую прочитать. Книги эти очень важные и, на мой взгляд, очень

Политическая жизнь в СССР в 1964-1985 1985 гг. Преподаватель Киященко А.А. Приход к власти Л.И. Брежнева 1964-1982 гг. нахождение у власти Л.И. Брежнева. После смещения Н.С. Хрущёва, были отвергнуты многие

КНР в период строительства основ социализма. 1950-1957 Реформы в период строительства основ социализма, 1950-1957 Мао Цзэдун провозглашает образование КНР 1 октября 1949 Мао Цзэдун в освобожденном коммунистами

Взлет и спад революции 1. Установление якобинской диктатуры 2. Якобинцы у власти 3. Кризис и падение якобинской диктатуры 4. От Конвента к Директории Установление якобинской К 1793 г. французские армии,

Партия и класс Антон Паннекук 1936 Старое рабочее движение организовано в партии. Вера в партии основная причина слабости рабочего класса. Мы избегаем создавать новые партии, но не потому что нас слишком

Сочинение пишется по определенному плану: 1. Введение 2. Постановка проблемы 3. Комментарий к проблеме 4. Позиция автора 5. Ваша позиция 6. Литературный аргумент 7. Любой другой аргумент 8. Заключение

ОБЪЕДИНЕННЫЕ НАЦИИ Distr. СОВЕТ (^Ш Тт БЕЗОПАСНОСТИ^ : кшзш OEIGIHAL: : SPANISH ПИСЬМО ПОСТОЯННОГО ПРЕДСТАВИТЕЛЯ КУБЫ ОТ 2 МАРТА 1962 Г. НА ИМЯ ПРЕДСЕДАТЕЛЯ СОВЕТА-БЕЗОПАСНОСТИ Согласно статье 35 Устава

Г- ^76^2 РОСТОВСКИЙ ОРДЕНА ТРУДОВОГО КРАСНОГО ЗНАМЕНИ ГОСУДАРСТВЕННЫЙ УНИВЕРСИТЕТ На правах рукописи В. Е. ДАВИДОВИЧ ПРОБЛЕМЫ ЧЕЛОВЕЧЕСКОЙ СВОБОДЫ (620 -- диалектический и исторический материализм) АВТОРЕФЕРАТ

Sbírka plakátů Slovanské knihovny Собрание плакатов Славянской библиотеки / The collection of posters in the Slavonic Library (Signatura / Шифр / Сatalogue number - T-P) T-P-7 - Sovětské plakáty po 2.

Великая Пролетарская Культурная революция - это социальный эксперимент, начатый в 1966 году КПК под председательством Мао Цзэдуна, нацеленный на то, чтобы вновь «зажечь» революционный настрой и очистить партию от «буржуазных элементов».

Происхождение Культурной революции может быть прослежено уже с середины 1950-х годов, когда Мао серьезно озаботился проблемой того, что страна отходит от социализма и находится на пути «реставрации капитализма». По его представлениям борьба между пролетарскими и буржуазными идеологиями приняла новые, коварные формы, после того, как были изжиты капиталистические классы.

Мао пришел к заключению, что источник политического регресса Китая лежит в ложном и корыстном представлении многих его политических коллег о том, что при социализме классовая борьба прекратилась. С его точки зрения государственные чиновники стали «новым классом», отдаленным от народных масс, а интеллектуалы являлись «вместилищем» буржуазных, даже феодальных ценностей.

Однако Культурная революция в Китае была и борьбой за власть, в которой будущий избавляясь от политических конкурентов, старался вернуть себе авторитет, который он растерял в результате неудач в политике Большого Скачка.

Она рассматривалась Мао как инструмент создания нового «поколения революционных преемников» - тех, кто привел к победе коммунистической партии.

Как только те, кто, как полагали, вел Китай назад к капитализму, были отстранены от власти на всех уровнях общества, начался процесс устройства социалистических учреждений, «ростков коммунизма». Элитизм в образовании заменялся обновленными, политизированными учебными планами, основанными на идеологической правильности и политической активности.

Китай имеет давнюю традицию «иншэ» (теневое уничтожение), посредством которой писатели используют аллегории для критики высокопоставленных лиц. Фактически, культурная революция в Китае началась с подозрений в «иншэ» в отношении исторической драмы «Разжалование Хай Жуя», написанной историком У Ханем, в которой усмотрели намек на судьбу маршала Пэн Дэхуая, который был отправлен в отставку после критики им политики Большого Скачка.

На самом деле это было абсурдно, но Мао отнёсся к произведению с подозрительной серьезностью, тем более что к этому времени в партии начали формироваться фракции, недовольные политикой Мао Цзэдуна. Было приказано, чтобы в газетах всячески чернили имя автора, которого затем заключили под стражу, где он умер после постоянных избиений. У Хань стал одной из первых жертв Культурной революции. В 1979 году, после кончины Мао, посмертно он был реабилитирован.

После У Ханя радикальные маоисты быстро очищали от других «правых» учреждения культуры, а театр стал главной площадкой для «Банды Четырех», фракции Цзян Цин (министра культуры и жены Мао), чтобы атаковать своих политических противников.

«Банда четырёх» (Цзян Цин, Чжан Чуньцяо, Яо Вэньюань, Ван Хунвэнь с группами приближенных «интеллектуалов» управляла всем: киностудиями, операми, театральными труппами, радиостанциями. С проката были сняты все старые кинофильмы. Только революция в Китае и связанные с нею восемь тем должны были изображаться в кинофильмах, театральных пьесах. Даже детские кукольные театры были закрыты под предлогом их контрреволюционного характера. Художников, писателей, артистов заключали в тюрьмы или ссылали. Труппы Пекинской Оперы были расформированы, так как она подпадала под категорию «четырех пережитков». Хунвэйбины жгли старые книги, крушили архитектурные памятники, рвали древние свитки, разбивали художественную керамику. Масса была потеряна безвозвратно.

Культурная революция в Китае, имеющая сложную и замысловатую историю, может быть разделена на три основных фазы: массовая, военная и правопреемства.

Массовая фаза (1966-1969) - самая разрушительная, когда Китай находился во власти «красных охранников» (хунвэйбинов), отрядов, созданных более чем из 20 миллионов учащихся средних школ и студентов. Они ответили на призыв Мао «сделать революцию», проявив невероятное усердие в поисках «классовых врагов» везде, где они скрывались. На этом этапе большинство политических конкурентов Мао в высшем эшелоне власти было свергнуто, включая председателя КНР Лю Шаоци.

Военная фаза (1969-1971) началась после того, как Народная Освободительная армия добилась господствующего положения в китайской политике, подавив, с одобрения Мао, анархию хунвэйбинов. Она закончилась предполагаемой попыткой переворота в сентябре 1971 года недовольным наследником Мао, министром обороны

Фаза правопреемства (1972-1976) - интенсивное политическое и идеологическое «перетягивание каната» между радикальными идеологами и старыми кадрами, решавшими закончить или продолжить политику Культурной революции. Конфликт представлял сложную борьбу, во время которой страной последовательно управляли два главных лидера КПК - председатель Мао и премьер-министр Чжоу Эньлай. Решающий жребий был брошен, когда в октябре 1976 года были арестованы члены «Банды Четырех» (спустя месяц после смерти председателя Мао) коалицией умеренных лидеров. Культурная революция в Китае, как считается, закончилась арестом «Банды Четырех».

Для утверждения взглядов своей группировки в руководстве КПК (маоизма) в качестве государственной идеологии и в рамках борьбы со взглядами политической оппозиции. Объективным содержанием «культурной революции» было уничтожение традиционализма и создание конфликта поколений.

Сам термин «культурная революция» был впервые употреблён В. И. Лениным в 1923 году в работе «О кооперации».

Причины «культурной революции»

Международный фон

Борьба за единоличное лидерство в партии

Большинство исследователей «культурной революции» [кто? ] сходятся на том, что одной из основных причин развернувшейся в Китае «культурной революции» была борьба за лидерство в партии.

Хотя буржуазия уже свергнута, она, тем не менее, пытается с помощью эксплуататорской старой идеологии, старой культуры, старых нравов и старых обычаев разложить массы, завоевать сердца людей, усиленно стремится к своей цели - осуществлению реставрации. В противовес буржуазии пролетариат на любой её вызов в области идеологии должен отвечать сокрушительным ударом и с помощью пролетарской новой идеологии, новой культуры, новых нравов и новых обычаев изменять духовный облик всего общества. Ныне мы ставим себе целью разгромить тех облечённых властью, которые идут по капиталистическому пути, раскритиковать реакционных буржуазных «авторитетов» в науке, раскритиковать идеологию буржуазии и всех других эксплуататорских классов, преобразовать просвещение, преобразовать литературу и искусство, преобразовать все области надстройки, не соответствующие экономическому базису социализма, с тем чтобы способствовать укреплению и развитию социалистического строя.

Применение классовой теории Мао на практике привело к настоящей «войне всех против всех ». Под демагогичные по своей природе, расплывчатые определения классовых врагов пролетариата , исходившие от Мао, мог попасть любой человек: от обычного крестьянина до высшего партийного работника. Но хуже всех было носителям традиций: бывшим феодалам , духовенству , интеллигенции и т. д. Власть, отданная в руки масс, превратилась в элементарное безвластие. Её захватили те, кто был попросту сильнее: банды молодых «бунтарей» (хунвэйбинов (из школьников и студентов) и цзаофаней), которым в конце концов позволили действовать фактически безнаказанно.

1 июня 1966 года после прочтения по радио дацзыбао , сочинённого Не Юаньцзы, преподавателем философии пекинского университета: «Решительно, радикально, целиком и полностью искореним засилье и зловредные замысли ревизионистов ! Уничтожим монстров - ревизионистов хрущёвского толка!» миллионы школьников и студентов организовались в отряды и без труда начали выискивать подлежащих искоренению «монстров и демонов» среди своих преподавателей, университетского руководства, а затем среди местных и городских властей, которые пытались защищать преподавателей. На «классовых врагов» вешали дацзыбао, напяливали шутовской колпак, иногда надевали унизительные лохмотья (чаще на женщин), раскрашивали лица чёрными чернилами, заставляли лаять по-собачьи; им приказывали идти нагнувшись или ползти. Роспуск 26 июля 1966 года учащихся всех школ и университетов на шестимесячные каникулы способствовал разгулу молодёжи и пополнению рядов хунвэйбинов дополнительными 50 миллионами несовершеннолетних учащихся.

Отряды хунвэйбинов отрезали косы и сбривали крашеные волосы у женщин, раздирали слишком узкие брюки, обламывали высокие каблуки на женской обуви, разламывали пополам остроносые туфли, заставляли владельцев магазинов и лавок менять название. Хунвэйбины останавливали прохожих и читали им цитаты Мао, обыскивали дома в поисках «доказательств» неблагонадёжности хозяев, реквизируя при этом деньги и ценности.

В ходе кампании «деревня окружает города» от 10 до 20 млн молодых людей с высшим образованием или получавшие таковое насильственно отрывались от дома и депортировались на работу в отдалённые деревни, районы и горы.

Система контроля государства за обществом фактически самоустранилась. Правоохранительная и судебная система бездействовали, так что хунвэйбинам и цзаофаням была дана полная свобода действий, которая вылилась в хаос. Первоначально хунвэйбины действовали под контролем Мао и его соратников. Среди них было много карьеристов, и многим из них удалось сделать себе быструю карьеру на волне революционной демагогии и террора. По чужим головам они забирались наверх, обвиняя своих университетских преподавателей в «контрреволюционном ревизионизме », а своих «боевых товарищей» - в недостаточной революционности. Благодаря курьерским отрядам Кан Шэна осуществлялась связь с главарями хунвэйбинов.

Многие хунвэйбины были детьми из неблагополучных семей. Малообразованные и с детства приученные к жестокости, они стали прекрасным орудием в руках Мао. Но в то же время, например, 45 % бунтарей города Кантона составляли дети интеллигенции. Даже дети Лю Шаоци однажды рассказали уже находящемуся под домашним арестом отцу о том, какие интересные вещи удалось экспроприировать в семье буржуазных элементов.

Вскоре в среде хунвэйбинов началось расслоение по признаку происхождения. Они поделились на «красных» и «чёрных» - первые были выходцами из семей интеллигенции и партработников, вторые - дети бедноты и рабочих. Их шайки начали непримиримую борьбу. И у тех и у других при себе были одинаковые цитатники, но все их трактовали по-своему. Убийца после столкновения банд мог сказать, что это была «взаимовыручка», вор, укравший кирпичи с завода, оправдывался тем, что «революционный класс должен гнуть свою линию». Мао всё хуже и хуже контролировал основную массу «генералов культурной революции», но главные направления развития хаоса оставались под его контролем.

Затем хунвэйбины развязали ещё большее насилие и фракционную борьбу. Даже в маленькой деревушке Длинный овраг под видом революционной борьбы шла борьба между кланами, контролировавшими юг и север деревни. В Кантоне в июле - августе 1967 года в вооружённых стычках между отрядами организации «Красное знамя», с одной стороны, и «Ветер коммунизма» - с другой, погибли 900 человек, причём в перестрелках участвовала артиллерия . В провинции Ганьсу к 50 машинам привязали проводами или проволокой людей и кололи их ножами, пока они не превращались в кровавое месиво.

Осенью 1967 года Мао применил армию против хунвэйбинов, которых он теперь изобличал как «некомпетентных» и «политически незрелых». Иногда хунвэйбины оказывали сопротивление армии. Так, 19 августа 1967 года в город Гуйлинь после долгой позиционной войны вошли 30 тысяч солдат и бойцов народной крестьянской милиции. В течение шести дней в городе истребили почти всех хунвэйбинов. Мао угрожал, что если хунвэйбины будут драться с армией, убивать людей, разрушать транспортные средства или жечь костры, то они будут уничтожены. В сентябре 1967 года отряды и организации хунвэйбинов самораспустились. Пятеро главарей хунвэйбинов вскоре были высланы работать на свиноферму в глубокой провинции. 27 апреля 1968 года нескольких руководителей «бунтарей» в Шанхае приговорили к смерти и публично расстреляли. Осенью 1967 года миллион молодых людей (а в 1970 году 5,4 миллиона) были сосланы в отдаленные районы, многие пробыли там более десяти лет.

На проходившем с 1 по 24 апреля 1969 года года IX съезде партии окончательно на официальном уровне была закреплена маоистская идеология. Была окончательно осуждена политика Лю Шаоци и Дэн Сяопина. В раздел общих положений партийного устава был включён тезис о том, что Линь Бяо является «преемником» Мао Цзэдуна. Съезд, способствовавший узакониванию теории и практики «культурной революции», укрепил позиции Линь Бяо, Цзян Цин и их сторонников в ЦК.

Второй этап - Школы кадров 7 мая, «Ввысь в горы, вниз в сёла»

Второй этап «культурной революции» начался в мае 1969 года и завершился в сентябре 1971 года . Некоторые исследователи выносят второй этап за рамки собственно «культурной революции» и датируют его начало серединой 1968 года .

Школы кадров 7 мая. Первые школы кадров 7 мая появились ближе к концу 1968 года . Такое название они получили от «Замечаний…» Мао Цзэдуна, сделанных 7 мая 1966 года , в которых он предлагал создать школы, в которых кадры и интеллектуалы проходили бы трудовое обучение с практическими занятиями полезным физическим трудом. Для высших чиновников было построено 106 школ кадров 7 мая в 18 провинциях. 100 тысяч чиновников центрального правительства, включая Дэн Сяопина , а также 30 тысяч членов их семей были отправлены в эти школы. Для чиновников рангом пониже существовали тысячи школ кадров, в которых обучалось неизвестное число средних и мелких чиновников. Например, к 10 января 1969 года в провинции Гуандун было построено почти 300 школ кадров 7 мая и более чем сто тысяч кадров были посланы в низы для занятий трудом.

Основной системой, которая практиковалась в школах кадров, была система «трёх третей». Заключалась она в том, что треть рабочего времени бывшие кадры занимались физическим трудом, треть - теорией и треть - организацией производства, управлением и письменной работой.

В ходе «культурной революции» было репрессировано около 5 млн членов партии и к IX съезду КПК в партии насчитывалось около 17 млн чел. Во время X съезда 1973 года численность КПК составила уже 28 млн человек, то есть в 1970-1973 годах в КПК было принято около 10-12 млн человек. Таким образом, Мао заменил «старых» членов партии, которые были способны хоть на какое-либо несогласие, на «новых» - фанатичных последователей культа личности .

«Бунтари» и хунвэйбины уничтожили значительную часть культурного наследия китайского и других народов. Например, были уничтожены тысячи древнекитайских исторических памятников, книг, картин, храмов и т. д. Были уничтожены почти все монастыри и храмы в Тибете, сохранившиеся к началу «культурной революции».

«Культурная революция» не была и не может быть революцией или социальным прогрессом в каком бы то ни было смысле… она была смутой, вызванной сверху по вине руководителя и использованной контрреволюционными группировками, смутой, которая принесла серьёзные бедствия партии, государству и всему многонациональному народу. /Из решения ЦК КПК (1981)/

Возложив ответственность за «культурную революцию» лишь на Мао Цзэдуна и партийные группировки, объявленные «контрреволюционными», КПК легитимизирует свою власть в условиях рыночной экономики КНР.

См. также

Примечания

Литература

• Желоховцев А. «Культурная революция» с близкого расстояния. М.: Политиздат, 1973, 265 с.
• Усов В.Н. «Культурная революция в Китае». Китай: история в лицах и событиях. М.: 1991.
• Усов В. Н. КНР: от «большого скачка» к «культурной революции» (1960-1966 гг.) ИДВ РАН. Москва, 1998. Часть 1, 221 стр.; Часть 2.- 241 с.
• Усов В. Н. КНР: от «культурной революции» к реформам и открытости (1976-1984 гг.). ИДВ РАН, Москва, 2003. - 190 с. - ISBN 5-8381-0064-8
• Sneath D. The Impact of the Cultural Revolution in China on the Mongolians of Inner Mongolia. - Modern Asian Studies, vol. 28, no. 2, 1994, p.409-430.
• Dittmer, Lowell. China’s Continuous Revolution: The Post-Liberation Epoch, 1949-1981

Ссылки

• Постановление Центрального Комитета Коммунистической партии Китая о великой пролетарской культурной революции (8 августа 1966 г.)
• Пол Джонсон. Современность. ГЛАВА ШЕСТНАДЦАТАЯ.Эксперимент над половиной человечества
• Чёрная книга коммунизма. Глава «Китай: Великий поход в ночь»

Первый этап (май 1966 года - апрель 1969 года) Второй этап (май 1969 года - август 1973 года) Третий этап (сентябрь 1973 года - октябрь 1976 года) Последующие события

Главные деятели
Центральный комитет КПК (Политбюро ЦК КПК) Центральный комитет КПК (Секретариат ЦК КПК)

Движение народных масс

Исследователи Культурной революции

Коммунистическая партия Китая
Идеология и политика	Маоизм · Социалистическая рыночная экономика · Теория трёх миров · Великоханьский шовинизм
История

«КУЛЬТУРНАЯ РЕВОЛЮЦИЯ»

(1966-1969 ГГ.)

План

1. Усиление власти «прагматиков» и ослабление позиций Мао

2. Начало «культурных» преобразований

3. Молодежь и революция. Разворачивание движения «хунвэйбинов»

4. Борьба противников «культурной революции»

5. Ужесточение репреcсий и противостояния

6. Итоги «культурной революции»

7. Литература

1. Усиление власти «прагматиков» и ослабление позиций Мао

К середине 60-х гг. благодаря усилиям «прагматиков» последствия «большого скачка» в экономике были в основном преодолены. Китай подошел к уровню 1957 г. по показателям как сельскохозяйственного, так и промышленного производства. На протяжении 1963--1964 гг. Китай демонстрировал высокие темпы развития. Сельскохозяйственное производство ежегодно росло на 10%, а темпы роста промышленного производства составляли почти 20%.

Общее возвращение к прежним методам хозяйствования не означало, что Мао Цзэдун оставил свои замыслы. В первой половине 60-х гг. в Китае усиленно пропагандировался опыт большой производственной бригады Дачжай в пров. Шаньси и дацинских нефтепромыслов (пров. Хэйлунцзян). Суть «опыта Дачжая и Дацина» заключалась в создании экономических структур, сочетающих в себе элементы как сельскохозяйственного, так и промышленного производства, ориентированных на почти полное самообеспечение. При этом вся прибыль должна была передаваться государству. Речь вновь шла, таким образом, о создании полунатуральных хозяйственных единиц, в рамках которых при ничтожных вложениях со стороны государства было возможно довести эксплуатацию работников до предела. За «опытом Дачжая и Дацина» определенно проглядывали очертания народных коммун периода «скачка».

На протяжении 1965 г. Мао Цзэдун в обстановке секретности осуществлял подготовку к началу открытой борьбы со своими соперниками. К этому времени «прагматикам» удалось сосредоточить в своих руках значительную власть. Они пользовались большим влиянием в центральных органах партии благодаря позициям, занимаемым Лю Шаоци (Председатель КНР, заместитель председателя ЦК КПК) и Дэн Сяопином (Генеральный секретарь ЦК КПК). Они контролировали систему пропаганды, опираясь на заведующего отделом пропаганды ЦК КПК Лу Динъи, включая и центральное партийное издание страны, газету «Жэньминь жибао». Их поддерживали некоторые армейские деятели, пользовавшиеся широкой популярностью в НОАК, в частности маршал Чжу Дэ и начальник генерального штаба НОАК Ло Жуйцин. Весьма прочными были позиции оппонентов Мао в столице. Их поддержал секретарь пекинского горкома партии Пэн Чжэнь, к которому был близок заместитель мэра столицы, литератор и партийный деятель У Хань, автор широко известной драмы о судьбе опального минского сановника Хай Жуя.

В разворачивающейся борьбе Мао Цзэдун мог рассчитывать на свой все еще непререкаемый авторитет харизматического лидера Китая, основателя КНР, на преданность таких руководителей КПК, как Чэнь Бода, Кан Шэн, лояльность министра обороны Линь Бяо. Тем не менее его позиции в центральных органах партии, авторитет в обществе ослабли в результате провала «скачка». Таким образом, для него грядущие междоусобные столкновения являлись не только средством утверждения в стране его представлений об облике «китайского коммунизма», но и были борьбой за ускользающую власть.

Свидетельством ослабления влияния Мао Цзэдуна в партийных структурах было сужение в этот период круга партийных деятелей, на которых он был вынужден опираться. Именно с этим связано усиление в годы «культурной революции» влияния его жены Цзян Цин, которая до этого политической деятельностью не занималась. Именно ее Мао Цзэдун использовал для организации первого удара по своим противникам.

Понимая, что превратить Пекин в базу для начала борьбы вряд ли удастся, Мао Цзэдун нашел опору в Шанхае, где сложилась группа его верных сторонников, которым было суждено сыграть ключевую роль в драматических событиях «культурной революции». В Шанхае он мог рассчитывать на поддержку секретаря горкома Кэ Цинши, заведующего отделом пропаганды горкома Чжан Чуньцяо, главного редактора органа шанхайского горкома КПК газеты «Цзэфан жибао», публициста Яо Вэньюаня.

Именно с ними по поручению Мао Цзэдуна в глубокой тайне Цзян Цин обсуждала содержание статьи, посвященной критике пьесы У Ханя. Эта публикация готовилась несколько месяцев и вышла в свет 10 ноября 1965 г., в день прибытия Мао Цзэдуна в Шанхай, где он оставался вплоть до весны следующего года, направляя оттуда борьбу против своих противников. Выход статьи Яо Вэньюаня «О новой редакции исторической драмы "Разжалование Хай Жуя"», по тексту которой неоднократно прошлось перо лично Мао Цзэдуна, в партии был воспринят как начало новой политической кампании, о результатах которой в тот период можно было лишь гадать. Однако было ясно, что выпад против У Ханя являлся ударом по Пэн Чжэню и в конечном счете по Лю Шаоци и тем силам в КПК, которые пытались противодействовать осуществлению амбициозных и утопических замыслов Мао Цзэдуна. Первой жертвой стал Ло Жуйцин, подвергнутый домашнему аресту у ж е в ноябре 1 9 6 5 года и вскоре снятый со всех военных и партийных постов. Он был обвинен в подготовке заговора, «...попытке узурпировать власть в армии, выступлении против партии».

Несмотря на требование Мао Цзэдуна, центральные и местные газеты дали перепечатку статьи Яо Вэньюаня лишь в конце ноября, что свидетельствовало о нежелании центрального и местного партийного руководства идти на обострение междоусобной борьбы и одновременно говорило о масштабах оппозиции курсу Мао Цзэдуна. Единственной газетой, давшей оценку, которой добивался Председатель ЦК КПК, была армейская «Цзэфанцзюнь бао». В ней пьеса была названа «большой ядовитой травой».

На протяжении последующих месяцев Мао Цзэдун и его ближайшее окружение добивались активизации кампании критики У Ханя, а его противники пытались удержать ее в рамках «научной дискуссии». Отношение в центре и на местах к происходящему развеяли последние сомнения Мао Цзэдуна в том, что отдел пропаганды ЦК КПК, пользовавшийся большим влиянием, пекинский горком партии, не поддерживают его курс.

2. Начало «культурных» преобразований

Впервые призыв к началу «культурной революции» прозвучал 18 апреля 1966 г. со страниц главной армейской газеты. К этому времени, очевидно, сформировались основные представления Мао Цзэдуна о ее целях. Ближайшую задачу «культурной революции» Мао Цзэдун видел в борьбе с «крамолой», поселившейся в среде художественной, преподавательской, научной интеллигенции, позволявшей себе критически относиться к Мао Цзэдуну и тем самым подрывавшей престиж установленного им режима личной власти. Его более далеко идущей целью была ликвидация сопротивления навязываемому им политическому курсу со стороны ряда высших партийных деятелей, занимавших «прагматические» позиции, а также тех руководителей в структурах партийно-государственного аппарата, которые оказывали им поддержку.

7 мая в письме к Линь Бяо Мао Цзэдун изложил свою социально-экономическую программу, реализация которой также должна была стать одной из целей «культурной революции». Суть ее сводилась к созданию во всей стране замкнутых аграрнопромышленных общин, что являлось продолжением его замыслов периода «большого скачка» и отчасти было реализовано в «опыте Дачжая и Дацина». Новым элементом этой программы являлась та роль, которую предстояло играть в общественной жизни армии, призванной стать моделью организации общества. НОА предполагалось превратить в «великую школу идей Мао Цзэдуна».

Цели «культурной революции» Мао Цзэдун изложил на расширенном совещании политбюро ЦК К П К в мае 1966 г. в Пекине. Пафос совещания состоял в объявлении открытой борьбы против лиц, «...стоящих у власти в партии и идущих по капиталистическому пути». Персонально на совещании были подвергнуты критике Пэн Чжэнь, Ло Жуйцин, Лу Динъи, снятые с занимаемых ими партийных постов. Сразу после завершения работы совещания была образована новая «Группа по делам культурной революции», составленная из лиц, которым Мао Цзэдун мог полностью доверять. Руководство ею возглавил Чэнь Бода, в ее состав вошли Цзян Цин, Чжан Чуньцяо, Яо Вэньюань, Кан Шэн. Уже с конца августа функции руководителя группы, являвшейся ключевой структурой в развязывании и проведении «культурной революции», стала выполнять Цзян Цин, формально не занимавшая видных постов в КПК. Таким образом, возглавлять крупнейшую политическую кампанию, объявленную от имени партии, должна была структура, не имевшая сколько-нибудь законного статуса.

Победа, одержанная Мао Цзэдуном на совещании, досталась ему тяжело и привела к убеждению, что на его стороне находится меньшая часть руководства партии, а большинство будет сопротивляться осуществлению его планов.

3. Молодежь и революция. Разворачивание движения «хунвэйбинов»

В этой ситуации Мао Цзэдуну предстояло найти силу, которую можно было бы использовать в борьбе против тех в партии, кто составлял активную оппозицию. Такой силой стала молодежь, прежде всего, студенчество и учащиеся средних школ. За этим стоял точный политический расчет воспользоваться житейской неопытностью и нетерпеливостью молодых людей, в определенной степени ощущавших безвыходность ситуации, когда партия превратилась в корпорацию, существующую по собственным внутренним законам, главный из которых -- сохранить обретенное положение и сопутствующие ему привилегии. Нельзя исключить и некоторых романтических мотивов, связанных с надеждой на то, что молодежь, не обремененная постами и прагматическими соображениями, сможет стать той силой, которая способна осуществить революционно-утопические замыслы.

Первые «красные охранники» (хунвэйбины) появились в высших и средних заведениях столицы в начале лета 1966 г. Могло показаться, что это стихийное движение молодежи, направленное против руководства партийных комитетов, профессоров и преподавателей, настроенных недостаточно лояльно по отношению к Председателю ЦК КПК. На самом деле хунвэйбиновское движение было инспирировано сверху теми, кто входил в наиболее близкое окружение Мао Цзэдуна. Первая листовка (дацзыбао), направленная против ректора Пекинского университета Лу Пина, который пользовался поддержкой горкома партии, опубликованная в Пекинском университете в конце мая, была инспирирована женой Кан Шэна. Именно она подала эту мысль секретарю парткома философского факультета университета Не Юаньцзы. Вскоре хунвэйбиновское движение охватило и другие учебные заведения столицы.

История Китая всегда была наполнена жестокими и кровопролитными событиями. В 1966 году, в ходе противостояния Мао Цзэдуна и Лю Шаоци, начался жестокий и неприятный процесс, прозванный историками как «Культурная революция в Китае». Она стала результатом накопившегося за долгие годы общественного недовольства и накалом отношений с соседними странами.

Что представляет собой

Сама идея изменений пришла в голову правителю ЦК КПК, Мао Цзэдуну еще в 1950 году. Он для того, чтобы укрепить свою власть, решил поднять бедных крестьян против своих угнетателей, буржуев и капиталистов. Дата начала культурной революции в Китае май 1966 года.

Началась повальная пропаганда граждан и чистки в рядах партии. Враг обрисовывался как типичный феодал, который не заботится о судьбе простого народа. Людям в голову вбивали мысль, что для того чтобы жить лучше, необходимо устроить революцию и уничтожить врага.

Идея революционеров

Основной идеей революции, которую преследовал лидер Китая, это воспитание удобного для себя народа. Сторонники должны были слепо верить в благонамеренность своего вождя, не жалея времени и сил для претворения в жизнь его идей.

Для этого пропагандировалась идея социалистического устройства государства. Отсутствие господ и вышестоящих начальников грезилось людям в их воображении. Для того чтобы прийти к такому обществу нужно было в начале революции искоренить:

• Нежелательные идеи.
• Ошибочные культурные ценности.
• Старые ритуалы и обычаи.
• Вредные привычки.

На их место должны были стать новые ценности, привнесенные Мао. По сути, людей насильно перевоспитывали.

Начало революции – гонения и репрессии

К 1966 году Мао был ослаблен болезнью, что пошатнуло незыблемость власти коммунистической партии. На мировой и внутренней арене сторонники лидера партии начали испытывать притеснение своих прав. Начало культурной революции предполагало уничтожение в КНР правительства, считавшее коммунизм ошибочным режимом.

Сторонники Мао начинают прослеживать вредные для революции идеи в литературных произведениях, театральных постановках и газетных статьях. Оппозиционеры не ожидали, что после того как болезнь лидера отступит, тот начнет жестокое преследование тех, кто выступал против его власти.

Организованное правительством движение «Хунвэйбинов» встало на защиту идей вождя. Это была радикально настроенная группировка, в составе которой находились в основном молодые приверженцы режима. Они организовали гонение тех, чье мировоззрение отличалось от нужного. Людей стали избивать и пытать. Любой прохожий мог подвергнуться расправе лишь за то, что у того не было с собой книги Мао. Жертвами революционной группировки стали более миллиона людей, включая тех, кого довели до самоубийства постоянными издевательствами.

Для того чтобы стимулировать любовь к правящим властям, в высших кругах стали проводить ужасные встречи, на которых приглашенные занимались каннибализмом. Таким образом, насаждалась нелюбовь к противникам и неверным. Так называемые «банкеты плоти» повторялись более сотни раз. Для того чтобы доказать свою верность приглашенных заставляли убивать пойманных оппозиционеров их съедать их внутренние органы в приготовленном или сыром виде. О них стало известно только после того, как родственники жертв перестали бояться гонений и рассказали всю правду журналистам.

В тот период произошло поистине ужасное для коммунистов событие. В 1953 году скончался лидер коммунистической партии СССР И. В. Сталин. Пришедший в то время к власти Хрущев стал вести политику, осуждающую великого вождя. Для того чтобы не потерять влияние, Мао Цзэдун намеренно ухудшал отношение с соседней державой. Начались стычки на границе и из страны были изгнаны все послы из СССР.

Для того чтобы не вызывать недовольство у простого населения, коммунистическая партия объявила, что началась «Великая культурная китайская революция». Под этим предлогом, на газеты стали давить, чтобы они публиковали только правильные статьи. В детских школах начали учить детей любви к своему вождю и шпионажу за неверными родителями. Таким образом, народ программировали на слепую любовь к Мао.

Те, кто ранее был беден, начали понимать выгоды от таких перемен и власть, которую они получили. Нелицеприятными стали все богатые и хорошо одетые граждане. За нападение и наказание таких людей правительство поощряло. Успешных и состоятельных мужчин начали избивать обычные крестьяне, а ухоженным женщинам отрезали волосы, и вырывали ногти. То, что было отобрано у богатых, нужно было в обязательном порядке предоставлять местным органам власти. Но практически ничего не было доставлено до места, народ переплавлял или перепродавал награбленное.

Дошло до того что образовавшиеся банды начали делиться и враждовать между собой за зону влияния. Они уже начали действовать стихийно, вождь это понимал, но нечего не предпринимал, так как его устраивала такая ситуация. Некоторые группировки, обзаведясь огнестрельным оружием, захватывали целые населенные пункты. Есть данные, что в стычках между бандами использовались артиллерийские установки.

Противостоять данному течению событий пытались оппозиционеры в лице Лю Шаоци и Дэна Сяопина. Однако уже в 1969 году была провозглашена безоговорочная власть и идеология вождя Мао.

Школы кадров 7 мая

После того как первый этап был пройден, было объявлено о создании школ кадров. В них людей обучали необходимым для страны профессиям и попутно выявляли опасных и неверных личностей. За небольшое несовпадение в идеологических ценностях, обычного человека могли отправить на тяжелый каторжный труд. За два года существования таких школ, было сослано более 10 миллионов неверных, по большей части, это были молодые студенты.

Второй этап революции

Второй этап революции предусматривал изменение конституции. Мао решил, что пост председателя коммунистической партии, а следовательно, и стороння власть в стране, должен быть упразднен. Таким образом, Мао становился единственным человеком, обладающим безоговорочной властью. Препятствовать этому пытались Линь Бяо и Чэнь Бода, которые предприняли попытку гражданского переворота. Но неудачное восстание привело к тому, что они были публично казнены как предатели.

В 1973 году, было решено укрепить идеи Мао и в армии. Начали функционировать органы, которые выявляли военных с отличными от правильных идеями. То же самое было проведено в профсоюзах и молодежных организациях.

Ввысь в горы, вниз в села

Данная программа была разработана для того, чтобы поднимать небольшие села и деревни. Молодежь и военные начали насильно свозиться в места, где нужно было тяжело трудиться. Также, в такую ссылку отправляли провинившихся или неугодных граждан. Тех кто выступал против данной программы казнили.

Третий этап – политическая борьба

Последний этап революции характеризуется постепенным утрачиванием власти коммунистической партией. В 1976 году скончался Мао Цзэдун, дата смерти — 9 сентября. Во главу государства встали приближенные к нему ранее люди, это были:

• Цзян Цин – жена Мао.
• Чжан Чуньцяо.
• Яо Веньюань.
• Ван Хунвэнь.

Так завершилась «Великая китайская революция». Тем, кто прекратил беспорядки, и жестокие репрессии был маршал Цзяньин. Именно он, во главе войска, арестовал четырех новых жестоких правителей.

Результаты и жертвы

Вскоре после печальных событий, были сделаны примерные подсчеты тех, кто пострадал от репрессий и карательных операций. Цифра ужасает, более 100 миллионов граждан Китая стали жертвами режима Мао.

Жертвы присутствовали как среди гражданского населения, так и среди членов коммунистической партии. Число неугодных власти коммунистов достигло 5 миллионов. На их место были поставлены приближенные к Мао чиновники.

Большие потери китайская культура понесла от рук хунвейбинцев, которые уничтожали памятники культуры и грабили храмы и музеи. Множество бесценных полотен и предметов древности было уничтожено, переплавлено и продано на черном рынке. Были сожжены старейшие монастыри на Тибете, и в некоторых местах разбита Великая Китайская стена.

Множество молодых людей было замучены до смерти в ссылках и колониях. Ученые были убиты. Экономика страны после такого удара десятилетиями восстанавливалась.

Почему культурная революция не удалась

Идеи Мао были с самого начала обречены на провал, по мнению историков. Слишком большой объем изменений, и большое количество репрессий были слишком тягостным бременем для населения страны. Политика тотального контроля, после смерти великого вождя была уничтожена.

Положительное влияние событий на страну

К положительным событиям и результатом можно отнести только реформу образования, которая была введена для обучения молодых специалистов. А все остальное было направлено только на устрашение неверных. Поэтому о положительных сторонах события историки умалчивают, на фоне кровопролития они незаметны.

Заключение

«Великая культурная революция» вовсе не является положительным событием в истории Китая. Число репрессированных и убитых человек составляет более 100 миллионов. Это наиболее кровавое событие за всю историю человечества. Самый большой урон был нанесен обычным гражданам и рабочим людям. Они после десятков лет тяжелой работы стали подвергаться гонениям и нападениям со стороны не добропорядочных элементов и власти.