Любая империя строится вокруг мессианской (претендующей на мировое переустройство) идее. А национальное государство на весь мир не претендует. Ей бы повысить благосостояние граждан отдельно взятой страны, и нет у нее других задач. А величина страны здесь значения не имеет.
В национальном государстве - государство служит человеку. Китай - классическое национальное государство, которому внешнему мир в принципе безразличен.
В империи же человек служит государству, то есть воплощению в жизнь мессианской идеи, положенную в основу существования империи. Причем эта мессианская идея по определению всеохватная и, в случае своей реализации через 20 лет, ведущая в рай. «Следующее поколение будет жить при коммунизме, в раю с гуриями, при демократии, в тысячелетнем рейхе».
Естественно, такая идея мораль отбрасывает как мешающую поступательному движению колеса истории вперед.
В империи интернационал правит всегда. Разница только в том, какой он по счету. Третий Рейх был типичной империей, который нес «расовую теорию» всему миру. Формально он анонсировал себя как защитник интересов всех блондинов, которых называл «нордической расой», а вовсе не немцев как народа.
Другое дело, что между декларированной мессианской идеей и суровой прозой жизни в империи особой связи нет. США, подняв на щит демократию в момент своего возникновения, было государством рабовладельческим.
В СССР создавали «новую общность людей» - нечто качественно отличное от этнического происхождения. И эта «новая общность людей» должна была строить коммунизм во всемирном масштабе, совсем не злоупотребляя при этом моральными исканиями.
В США этническое происхождение в принципе признано несуществующим. Зато с расовым все в порядке. США - типичная, классическая империя. Которая несет свою мессианскую идею, демократию, всему миру. Причем несет успешно, что очень печально.
Национальное государство - это вообще явление совсем недавнее. Практически вся история человечества - это история империй. Даже если их создатели, к примеру Александр Македонский и компания, изначально принадлежали к одному народу.
Моралью руководствуется только национальное государство. Причем руководствуется ею по определению, так служит земным интересам человека, а не воплощению мессианской идеи в жизнь. Декларированной мессианской идеи у национального государства быть не может - именно в этом его единственное и принципиальное отличие от империи.
Именно поэтому само понятие «прав человека» родилось в Европе, где впервые родились национальные государства. Собственно, кроме Европы национальных государств нигде и не существует. Израиль - сугубо европейский проект вынесенный на Ближний Восток.
Империя даже если и декларирует соблюдение морали (соблюдение неотъемлемых прав человека), то извращает само понятие морали до неузнаваемости.
Немцы в своем третьем рейхе сделали это на уровне совсем уже запредельном. Даже в нордической Чехословакии, к примеру, где немцы вели себя тихо, почти пасторально - они убили всего то 320 тысяч человек из 12 миллионов тогдашнего населения этой страны…
Не в такой степени, конечно, но ради претворения своей мессианской идеи в жизнь любые империалисты моралью пренебречь готовы. Причем охотно, масштабно, решительно и осмысленно (см. картинку над текстом).
Потому что сторонник мессианской идеи - человек бедовый, всегда играющий на обострение, то есть характер имеет стойкий нордический, как и положено настоящему шахиду. И зовут его Павел Аронович Корчагин.
Это мелкобуржуазный гражданин национального государства погряз в своих личных мещанских интересах. И ничего кроме выращивания канарейки до размеров курицы на личной кухне с занавесками его, по большому счету, не интересует.
А что делать? Даже английские ученые знают, что секс полезнее для сердца, чем бег.
Империалист жаждет попасть в анналы истории. Житель же национального государства, прежде всего, хотел бы сохранить свой собственный личный анал в целостности и неприкосновенности.
Левая колонна, эти продажные оппортунисты, всегда пятая по определению. Кемализм противоречил и исламизму, и османизму бескомпромиссно. Как и османизм и исламизм Эрдогана кемализму.
Голыми выставить на позор и поругание врагов партии и фюрера на центральной площади националист не готов. Лишь бы его не выставили. Империалист же не таков. Ради достижения Великой Цели он не пожалеет живота своего. А уж живота чужого:
Все, фазан вылетел - и ядовитое пресмыкающееся должно быть загнано в угол!
Мораль сей басни такова - утверждение, что без веры в карающего Бога люда погрязнут в разврате, убийствах и кинутся грабить соседей - не верно. Люди будут это делать и при наличии карающего Бога, даже еще более вдохновенно. ИГИЛ тому свидетель.
PS. На снимке в полосатом я. Чем только не доводилось заниматься в молодости. Вспоминаю с содроганием. А ведь тоже за счастье всего человечества искренне боролся!
Продолжение здесь
В современной русской общественной мысли на протяжении последних двух-трех лет происходит малоосмысленное размежевание сторонников Империи и «национального государства». Этот процесс начался тогда, когда радикальному крылу патриотов-националистов понадобилось провести в ферзи смутогонный концепт, соединивший две идеи.
Во-первых, нация равняется этносу, который осознал, что общность крови порождает общность всех политических интересов, и принялся формулировать эти интересы, а затем и добиваться их реализации . Например, строя или перестраивая государственный механизм на основе выдвинутой им к власти элиты, которая скреплена по преимуществу узами единой крови.
Во-вторых, требования, сформулированные элитой, и поставленные на фундамент кровного братства, должны осознаваться в политике как абсолют . Всё, им противоречащее, смеющее оспаривать их, должно быть разрушено.
Этот концепт приобрел немало сторонников благодаря кажущейся простоте и ясности, а еще того более благодаря политике реальной политической элиты России, то и дело идущей в прямо противоположную сторону - в сторону подавления этнических интересов русских.
На начало «нулевых» оно сопровождалось «остаточным» подходом к запросам русской культуры, целенаправленным разрушением русского исторического самосознания и странными зигзагами в отношениях с Русской Православной Церковью. На протяжении пяти или шести последних лет государство принялось создавать артефакт державного (паспортного) патриотизма, минимально налаживать отношения с Церковью и т.п. Всё это происходит в крайне недостаточных дозах, крайне непоследовательно и коряво, но производит более благоприятное впечатление по сравнению с тупыми гонениями всего русского в 90-х. Если оставить в стороне вопрос о том, какая часть прокремлевской элиты действительно желает позитивных изменений в стране, а какая просто отрабатывает новую, квазипатриотическую информационную стратегию (этих, по всей видимости, большинство), то придется признать: период позднего Путина вычеркнул из массового сознания многие острые вопросы 90-х годов. Таким образом, сохранился сравнительно небольшой набор факторов раздражения, способных, хотя бы в теории, вызвать массовое возмущение, а там и переворот, который позволит переделить поле исполнительной власти. Главный из них - этнический.
Надо смотреть правде в глаза: рубеж между позициями «имперцев» и «этнонационалистов» отчетливей всего виден не в сфере теоретических споров, а в плане методов борьбы. Правоверный «кровник», как правило, убежден в неизбежности новой смуты или, вернее, в ее необходимости. И он в подавляющем большинстве случаев исповедует радикализм по отношению к существующей власти.
«Имперец» чаще напирает на необходимость «раскола» существующей элиты, работы с ее «здоровым» элементом, он уповает на мирное «продавливание» важных преобразований во власть. «Имперец» чаще указывает на издержки вооруженной борьбы: очередная революция и очередная гражданская война опять уложат в гроб миллионы тех же самых русских и опять приведут к непредсказуемому результату.
Нельзя сказать, чтобы среди «имперцев» не находилось сторонников переворота. Так же нельзя утверждать и обратное: будто среди «этнонационалистов» одни сторонники революционной стратегии. Нет. Но такова тенденция, и исключения только подтверждают ее.
Поэтому крыло «кровников» в русском национальном движении постаралось дискредитировать идею Империи.
Такой ход нужен был в первую очередь для того, чтобы расчистить путь своему концепту, а потом сделать его фитилем для массового «прямого действия».
Основной способ, использованный для подрыва того интеллектуального авторитета, который идея Империи набрала, стало приписывание имперскому государственному строю недостатков, для него нехарактерных. Или же характерных для него в той же, степени, что и для других форм политического устройства. Так, например, всячески подчеркивалась полиэтничность Империи, которая в российском варианте, по мнению «этнонационалистов», постоянно приводила к использованию русских как демографического ресурса, призванного решать проблемы других этносов. Подчеркивалось неполноправие русских в своем же государстве, когда оно принимало имперский вид. И, конечно, между Империей и военной экспансией ставился знак равенства, после чего следовало поучение о напрасных жертвах, понесенных русскими во время этих имперских завоеваний.
В результате возникло совершенно неадекватное противопоставление концептов «Империи» и «национального государства».
Повторю: подобное противопоставление строится на тезисе, согласно которому нация = этносу, осознавшему свои политические интересы, а этнос характеризуется в первую очередь единой кровью.
Между тем, нация не равна этносу, а выдвижение «единой крови» как основного фактора, маркирующего этнос, является всего одним из вариантов, притом далеко не самым удачным.
Если восприниматься «кровь» в буквальном смысле, то окажется, что главная основа этноса трактуется в терминах оккультизма, замаскированного под научный дискурс. Националист-«кровник» любуется этой кровью, молится на нее, как на икону, пытается расшифровывать таинственный «голос крови», а то и выстроить иерархию в духе «чья кровь выше». Но пойди-ка поспрашивай, в чем конкретно состоит этот самый «голос крови» после «раскодирования», и не услышишь от адептов ничего, помимо «это очень важно» и «это видно лишь на мистической основе».
Люди всегда хотели иметь поддержку от тех, кого считают своими и, естественно, расположены были своим помогать в первую очередь. Это социальный рефлекс. Но выработан он никакой не «кровью», а воспитанием. Этнос существует при соблюдении двух условий: большая общность людей сохраняет в течение нескольких поколений единый язык и единые бытовые предпочтения (обычно заданные средой обитания). Тогда возникает устойчивый образ «своего» и, соответственно, массовое этническое самосознание, позволяющее индивиду сказать, не задумываясь: «Я - русский». Или: «Я - коряк». Или: «Я - татарин»… А «он» - «наш», ведь он говорит, двигается, ест, выбирает сексуального партнера, относится к своей родне/друзьям так же, как я. Зато вот этот - не «наш», у него жесты чужие, он специи сует в пищу без конца, ему вторую жену подавай, он по-русски говорит с акцентом, половины слов не знает.
Значительные изменения, происходящие на разных этажах моноэтничного социума, уже могут разрушительно повлиять на этническую самоидентификацию - в духе: «Мы, крестьяне, в энтой тилихенции ничего русского не видим. По-нашему говорят чудно , как не по-нашему. И вся жись у них не наша. И сами они - не наши».
Притом «бытовые предпочтения» означают самый простой, нижний ярус культуры. Он же и самый прочный. Сюда входят обычаи, связанные с семьей и родом, с жилищем, средой обитания, рационом, суточным и календарным ритмом жизни.
Современная городская жизнь, вестернизированная на большей части земного шара, унифицирует стандарты поведения во всех этих сферах, а потому разлагающе действует на этничность. Для большинства «городских» и, тем более, «мегаполисных» этносов высокие этажи культуры давным-давно стали основным источником подпитки нижних этажей. Этничность поддерживается фактором принадлежности к определенной нации. Ведь именно на уровне нации включаются такие вещи как массовое историческое, культурное и религиозное самосознание. А они уже, в свою очередь, подстраивают под себя самосознание этническое, в том числе и в чисто бытовом плане.
В наш век не из этносов строятся нации, а из наций - этносы.
Если нации уже нет, то за несколько десятилетий этнический материал, входивший когда-то в ее ядро, может полностью лишиться этнических маркировок. Поменяется быт, разрушится традиционная семья, затем иные социальные скрепы, а в последнюю очередь и язык, унаследованный от предков, уступит место иному, более агрессивному в сферах экономики и политики.
Сторонники «кровяной» основы этноса говорят о некой «витальной силе», объединяющей этнос. Она связывается с «генетической и биохимической конституцией» этноса, которые предопределяют «этнические инстинкты восприятия и действия». Наличие «витальной силы» якобы может подарить этносу мощный ассимиляторский потенциал. Но если она исчерпалась, то этнос имеет все шансы погибнуть.
Ну а теперь пощупать бы эту «биохимическую конституцию». Где она спрятана? В каком месте? Или на каком уровне? И как продуцирует «витальную силу»? А потом проанализировать, до какой степени она помогла нашим эмигрантам «первой волны», сохранить в предельно обамериканившихся или оевропеившихся внуках русскость со всеми ее «инстинктами восприятия и действия». Или, скажем, как она помешала норвежцам превратиться в исландцев…
У Л.Н.Гумилева постоянно звучал термин «пассионарность», очень о очень близко лежащий с «витальной силой». «Пассионарность» также могла исчерпаться, как батарейка, и ясно было: человек за «космическими излучениями» прячет действие Духа Святого и энергий, имеющих небесное происхождение. Ведь это в любом случае - внешний источник по отношению к сообществу любых масштабов. Понятия «биохимическая конституция» и «витальная сила» предполагают наличие внутреннего источника, самоподдерживающегося, как вечный двигатель, в любом этносе. За счет чего он «заводится»? И откуда появляется? Нет ответа. Думается, ничего, помимо публицистических фантазий за этими понятиями не стоит. Просто слово «кровь» надо как-то цивилизовывать, вот и стараются люди дать старому мифу новые, наукообразные ярлыки.
Как объединяться на основе «биохимической конституции»?
Никто из этнонационалистов до сих пор не привел ни единого серьезного аргумента, доказывающего, что чистота собственно русской крови осталась «на высоте» после советской эпохи и 90-х годов, когда смешанные браки были нормой. А значит, если победит тенденция, зовущая к единению (а там и «прямому действию») на основе соответствия «кровяному стандарту», то полукровки, квартероны, а то и более слабые разновидности «помесей» попадут в потенциальные предатели, в «русских-второго-сорта», в недочеловеков. Это автоматически толкнет их на противодействие, и страна получает большой конфликт на всех уровнях, вспыхивающий между этнически чистыми русскими и тоже русскими, только не очень чистыми …
Теперь о соотношении понятий «Империя» и «нация».
Являясь сторонником цивилизационного подхода к историческому процессу, я считаю, что в мировой истории существовали цивилизации в том виде, о котором говорили Н.Я.Данилевский, К.Н.Леонтьев, а также огромное количество мыслителей до них и после них, вплоть до С.Хантингтона. Империя является наиболее адекватным политическим оформлением пространства цивилизации. Могут быть и другие формы, но они в меньшей степени обеспечивают жизнеспособность цивилизации. Всякая цивилизация строится вокруг одной сверхценности. Именно сверхценность обеспечивает единство культуры этой цивилизации и ее постоянную воспроизводимость. Она имеет, в большинстве случаев, религиозный, либо крипторелигиозный характер. И она простраивает под себя всё то, чем в первую очередь характеризуется нация: религиозное, культурное и историческое самосознание, долгоживущие социально-политические модели, миссию, под знаком выполнения которой нация живет.
Следовательно, имперское устройство государства можно дефинировать в зависимости от того, является ли оно государством-цивилизацией или нет, признается ли народом этого государства единая сверхценность и выстроилась ли в нем единая культура. Устойчивая цивилизационная культура - она же в подавляющем большинстве случаев имперская. Население цивилизации, то есть те, кто воспринимает как родную данную сверхценность и произведенную ею культуру, Л.Н.Гумилевым названы суперэтносом.
Я ставлю знак равенства между понятиями «суперэтнос» и «нация». С этой точки зрения, суперэтнос может быть как полиэтничным (в нем может быть хоть 10, хоть 20 этносов), так и моноэтничным. Таким образом, нация может быть как полиэтнична, так и моноэтнична. Нация порой «режет» этнос на два разных сегмента: часть этноса может входит в нацию - быть имперским народом, часть этноса может туда не входить. Мало того, если существует моноэтничное государство, оно не обязательно является национальным, поскольку внутри этого государства может не сложиться нации как таковой - хотя бы и при наличии всего одного этноса. Сложилась ли, например, словацкая нация?
Другое, что нация строится всегда и неизменно вокруг бытовых, лингвистических и культурных предпочтений одного этноса. Суперэтнос, то бишь нация, не бывает сплавом разнородных элементов в пестрое и навеки застывшее в своей незыблемости единство. У нации, при всей универсальности ее религиозной сверхценности и высокой культуры, тем не менее, язык, история и повседневно-бытовые приоритеты одного этноса . А уж к ним пристегиваются некоторые включения из истории быта других этносов, вошедших в нацию. Ведущего. Преобладающего. На каком-то отрезке нациогенеза - безраздельно господствующего. Одним словом, этноса-строителя.
Поэтому в России не может быть российской нации, но только русская. Полиэтничная русская нация, в основе которой лежит реально существующий русский этнос со всеми его предпочтениями. Любые попытки создания «новый исторической общности» - «российского народа» как второго издания «советского народа», т.е. нации «паспортной», обречены на растрату чудовищных средств под вынашивание мертвого младенца. «Гражданский национализм», он же «национализм паспортный», в непопулярность которого уперлась нынешняя политическая элита, представляет собой губительную химеру. Проблем возникнет много, - собственно, раздражение в российском социуме уже нарастает, - а вот пользы ждать не приходится.
Таким образом, определение, которое говорит о том, что империя - государство в основе своей полиэтничное, некорректно. Количество этносов просто не имеет значения.
Что такое империя в смысле государственного строя? Если она является основным оформлением цивилизации, следовательно, мы можем говорить о том, что большая часть суперэтноса (носителей строго определенных ценностей) должна жить внутри империи - вне зависимости от того, сколько в суперэтнос входит этносов: один или больше. Империя обладает территорией и военно-политическим потенциалом, который обеспечивает ей лидерство в определенном регионе. Она достаточно централизована, и достаточно сильна внутри себя для того, чтобы обеспечивать господство имперской культуры, единства закона, прав и обязанностей для всего имперского народа, то есть, нации. Имперская (цивилизационная) сверхценность обладает потенцией к тому, чтобы маркировать собой весь мир, а уже подконтрольное ей пространство является самостоятельным миром в религиозно-культурном плане.
Итак, правильная империя равна национальному государству.
Со времен позднего Средневековья и особенно Нового времени в Европе культивируется искусственное создание и поддержание малых наций, а на их основе - национальных государств. Нет Шведской цивилизации, нет Венгерской цивилизации, как, впрочем, и Голландской или, скажем, Датской. Нет никаких специфических сверхценностей, характерных только для названных наций, нет и особых цивилизационных миссий. Всё, что было в Европе масштабного по этой части, давно сгнило. Что же касается этнических различий, то много ли их можно отыскать (помимо языка), скажем, у горожанина-финна и горожанина-чеха? Или горожанина-шотландца? Этничность в Европе вырождается. Но существование этих наций, - как и существование многих других, им подобных, поддерживается за счет постоянных вливаний в систему госучреждений, отвечающих за образование и культуру. А, значит, пока еще теплится и «национализированная» этничность.
Стойкость подобных наций невелика: при желании общеевропейская политическая элита можно дробить их и выращивать совсем уж микро-нации на материале немноголюдных этносов, путем дарования им культурной автономии и прав на локальное использование своего языка как государственного. Следовательно, нынешнее состояние границ на территории Евросоюза можно считать непрочным и временным. В перспективе - образование Новой европейской цивилизации с гностическим универсализмом в качестве сверхценности, или же полный распад европейского единства и переход Европы под контроль настоящих устойчивых наций.
Для России можно говорить о том, что правильное национальное государство - это почвенная империя. В России, в идеале, нация, которая пока не существует, должна формироваться вокруг русских почвенных ценностей. Иными словами, вокруг православия, русского языка, русской истории и русской культуры. Вопросы крови играют определенную роль, но они находятся на втором плане. Россия исторически была империей с конца XV - начала XVI века, с момента формирования Московского государства. В советское время она пребывала в состоянии квазиимперии, поскольку, на мой взгляд, советская цивилизация не сложилась за краткостью существования советской власти.
В настоящее время Россия не является империей, не является, соответственно, и национальным государством. Лишь в будущем она имеет шанс сделаться таковым.
Есть два варианта развития событий: идеальный состоит в том, что Россия, формируясь в империю, пройдет значительный по длительности период, в ходе которого основные силы будут брошены на освоение внутреннего пространства. Это, прежде всего, создание полноценной коммуникационной инфраструктуры, создание самодостаточной (автаркичной) экономики и наращивание внутренней рехристианизации. После этого, возможно, при наилучшем развитии событий, произойдет обретение внешней миссии. Полагаю, она может быть сформулирована имперским обществом как геокультурная экспансия. А геокультурная экспансия вне империи отнюдь не означает, что нашим потомкам придется рвать жилы, завоевывая новое пространство. Важнейшей задачей становится рехристианизация всего мира, производимая на основе культурного ядра, которое может устояться в России. Этот процесс, как минимум, на ранних этапах, должен проводится мирными методами - методами экспансии культуры.
Второй вариант развития событий - тупое растворение России в глобализационных процессах по импортным сценариям.
Нельзя воспринимать серьезно байки антиимперцев, которые приписывают сторонникам имперского устройства общества горячее стремление построить нечто возвышенное, для начала положив в мясорубку очередную порцию русских людей. Имперский политический строй требует не большей жертвенности, чем любой другой. Имперская миссия совсем не обязательно равняется самоубийственному стремлению македонцев посылать фаланги на бесконечное завоевание соседних областей. Империя и империализм - разные вещи, не стоит их смешивать в одну кучу.
К сожалению, в настоящее время в России нет национальной элиты, а значит, не сложилось элиты, сознательно и прочно поддерживающей имперские ценности.
У нас существует пока неорганичная, неустоявшаяся элита, которая расколота и шатается между двумя различными проектами. Проект первый (пока, к сожалению, преобладающий) состоит в том, чтобы торговаться с Западом за хорошее место в глобализированном мире, пугая его театрализованными попытками повысить самостоятельность России, начать культурное возрождение цивилизации, обустроить экономический автаркизм и так далее. Современная политическая элита, стремясь повысить свой международный статус, демонстрирует Западу: у нас есть кое-какие рычаги власти, мы можем отклоняться от линии Вашингтонского обкома и, таким образом, расстраивать сроки глобализационных планов, вставлять палки в колеса...
Второй проект реализуется только в том случае, если результаты «торговли» окажутся неадекватными для российской политической элиты. Тогда она, действительно, может начать строить в меру своих сил и умений автаркичную цивилизацию, основанную на православии, т.е. рехристианизированную, и развивающуюся вне евроамериканских глобализационных проектов.
Но этот вариант, на мой взгляд, сейчас менее вероятен, учитывая состав верхних эшелонов элиты.
Для серьезного поворота в политике, о котором я говорю, нужна экстремальная ситуация (но только не внутренняя смута - она может вообще похоронить Россию). Как минимум, нужно резкое ослабление внешних глобализаторских центров. В результате, скажем, социального или природного катаклизма, внешней по отношению к России войны.
А пока на повестке дня стоят три задачи.
Первая из них - культурное хранительство , т.е. работа, направленная к сохранению и усилению позиций православия, русской культуры, русского языка и русского исторического самосознания в России.
Вторая - создание и поддержка в современной политической элите страны национально-ориентированных бастионов , продвижение в политическую и интеллектуальную элиту людей, которые придерживаются национальных приоритетов.
Третья - выращивание национальных в своей основе экономических и социально-политических структур , которые могут играть роль постоянных баз для национального движения.
Ничего более важного нет.
Как заметил политолог Марк Р. Бейссинджер: «То, что когда-то шаблонно называлось государством, вдруг стало всеми осуждаться, как империя» . Изначально свободное от всяческого теоретизирования понятие «Советская империя» обрело новый смысл как «государство, утратившее свою законность и обреченное на крах». Усилилась не экспансия, а взрывоопасность. Бейссинджер указал, что этот ярлык создал порочный круг: «Похоже, достигнут всеобщий консенсус в понимании того, что Советский Союз рухнул потому, что был империей. Но его также привычно называют империей именно потому, что он рухнул» .
Этот смысл отсутствия законности и предрасположенности к распаду продолжает присутствовать в образе империи, но те, кто в последнее время занимается изучением политики России при Ельцине в отношении так называемого ближнего зарубежья, снова используют термин «империя» в его изначально экспансионистском значении.
Каким бы ни было его толкование или прогноз, понятие империи стало организующей метафорой для ряда конференций и издательских проектов и для не прекращающихся дебатов в прессе . В тот же самый момент, когда ученые убежденно предрекали конец века империй, последние с новой силой проявились в научных трудах. В данном разделе империя изучается как проблема внутреннего строения государств, например континентальных государств-империй, которые гораздо меньше обсуждались в компаративной и теоретической литературе, чем заморские колониальные империи.
Глядя на проблемы существования государства, его упадка и краха через взаимодействие наций и империй, я утверждаю, что понимание империи требует создания исторического контекста, поскольку жизнеспособность империи относится к оперативным дискурсам законности и международного окружения, в котором формируются империи.
В этой главе я сначала представлю теории выживания, упадка и краха империй, которые, надеюсь, несколько приблизят нас к пониманию становления и краха Российской и Советской империй. Затем я использую идеальные типы империй и наций, чтобы разобраться в структуре, эволюции и бесплодных попытках царской империи создать жизнеспособную «национальную» идентичность. Начну с определений.
Среди исторически существующего разнообразия политических сообществ империи относятся к числу самых распространенных и во многом служат предвестниками современного бюрократического государства. Историк Энтони Пэгден проследил различные значения, придаваемые империи в европейских дискурсах. В своем изначальном смысле в классической древности imperium относилась к исполнительной власти римских магистратов и со временем - к «независимой власти». Такое смысловое значение мы находим в первой строке «Государя» Макиавелли: «Все державы, все государства, имевшие или имеющие власть над народом…» К XVI в. империя приобрела значение status, состояние и политические отношения, связывавшие вместе группы людей в обширную систему, однако начиная со времен Древнего Рима она уже приобрела один из современных смыслов империи как огромного государства, «обширной территориальной державы» . Наконец, «претендовать на статус императора [со времен Августа] означало претендовать на такую власть, в которой отказано простым королям» . С империей в то время отождествлялось самодержавное правление, наряду с мыслью о том, что империя представляет собой «разнообразную территорию, находящуюся под единой властью» .
Пэгден подчеркивает длительность этих дискурсивных традиций. «Все три смысла термина imperium - независимые от “совершенного” правления; территории, охватывающие более одной политической общности; абсолютная власть единственного индивида - просуществовали до конца XVIII в., а в ряде случаев и дольше. Все три смысловые трактовки были взяты из дискурсивных практик Римской империи, и в меньшей степени - Афинской и Македонской империй» . Более того, империя была связана с «понятием единой исключительной мировой державы», как во времена Древнего Рима, так и позднее, а великие европейские колониальные империи, особенно Испанская, так и не избавились от «этого наследия универсализма, эволюционировавшего на протяжении веков и явно усиливаемого ученой элитой» .
Хотя социологи тонко чувствуют разницу исторических значений, придаваемых империи, они попытались дать ей более узкое определение в контексте политических отношений. Определение Майкла У. Дойла - «Империя… - это отношения, формальные или неформальные, когда одно государство контролирует действующую политическую верховную власть другого политического сообщества» - чрезвычайно полезно, пусть даже он занимается почти исключительно колониальными империями . Далее он утверждает, что империя - это «система взаимодействий между двумя политическими образованиями, одна из которых, господствующая метрополия, осуществляет политический контроль над внутренней и внешней политикой - действующей верховной властью - другой, подчиненной периферии» . Точно так же Джон Э. Армстронг говорит об империи как о «сложном государственном устройстве, включающем в себя более мелкие государственные устройства» . Для моих целей, рассматривая «внутренние» империи, которые вовсе не обязательно включают в себя ряд других государств, следует дать более широкое определение, чем государство .
Опираясь на Армстронга и Дойла, я определяю империю как особую форму господства или контроля между двумя единицами, разделенными иерархическими, неравными отношениями, а точнее - как сложное образование, при котором метрополия господствует над периферией. Не ограничивая империи и империализм (создание и сохранение империй) отношениями между государственными устройствами, я расширяю определение империализма как намеренного действия или политики, которые продлевают расширение или сохранение государства с целью увеличения такого прямого или косвенного, политического или экономического контроля над любой другой территорией, который включает неравное отношение к местному населению по сравнению с собственными гражданами. Как и Дойл, я подчеркиваю, что имперское государство отличается от более широкой категории многонациональных государств, конфедераций или федераций тем, что оно «организовано не на основе политического равенства между обществами или индивидами. Владение империи - это народ, находящийся под неравным правлением» . Не все многонациональные государства, включающие в себя множество культур и религий, непременно являются империями, но там, где остаются различия и неравенство, например в регионах, сохраняющих этнические различия, - отношения продолжают быть имперскими. Неравенство может включать формы культурной или языковой дискриминации или несправедливое перераспределение от периферии к метрополии (хотя и не обязательно; как это было, например, в Советской империи). Далее, этот идеальный тип империи коренным образом отличается от идеального типа нации-государства. Если империя - это неравное правление одних над другими, то нация-государство, по крайней мере теоретически, если не всегда практически одинаково для всех представителей нации. Равные по закону граждане нации имеют иные отношения со своим государством, чем подданные империи.
Понятие «империя» - скорее политическое, чем академическое. Строгое определение, ввиду разнородности государств, объединяемых термином «империя», дать сложно. Существовали Римская империя, Священная империя германской нации, Британская империя, Российская империя. Империей были Франция в 1804-1815 и 1852-1871 гг., Германия в 1871 – 1918 гг. («второй рейх»), Австро-Венгрия. Даже небольшое государство в Центральной Африке - Центральноафриканская республика - некоторое время называлось империей. Империям (по крайней мере, подавляющему большинству из них) присущи следующие характеристики:
А) Это многонациональное, полиэтническое государство;
Б) Оно состоит из двух и более частей – метрополии и колонии (колоний);
В) Гражданско-правовой статус населения метрополии и колонии не одинаков, т.е. жители метрополии обладают большими правами.
Таким образом, империя – это сложное образование, в котором различные этнические и сословные группы могут иметь различные гражданско-правовые статусы. Империи также подразделяются на континентальные (в которых колонии не отделены от метрополии естественной преградой, как правило, водной) и колониальные империи, характерным признаком которых является наличие заморских колоний. Также империи свойственна монархическая форма правления (абсолютная, дуалистическая или конституционная монархия). В некоторых случаях, однако, имперская метрополия может возглавляться республиканским руководителем (французская колониальная империя с 1871 г. и до распада).
ИНТЕРНЕТ:
Каково соотношение понятий «национальное государство» и «империя»? Их обычно противопоставляют. В национальном государстве совпадают территории проживания нации и политически контролируемая властями территория. В империи иначе: титульная нация занимает только метрополию, но при этом политически контролирует куда более обширную территорию колоний. Если нация в национальном государстве стремится к расширению своей территории, используя для этого разные поводы, в том числе и мифические, идеологизированные, то метрополия никогда не стремится к расширению самой себя (в истории известен пример, как правители Великого Рима стали давать римское гражданство далеко за пределами Рима - и это кончилось для великой империи трагически). Считается, что национальное государство приходит на смену империи, нередко вырастает из бывших колоний, добившихся независимости.
Сегодня считается, что подавляющее большинство госудаств в мире являются национальными, и именно принцип объединения национальных государств положен в основу создания ООН (которая называется не «Организация объединенных государств», но «Организация объединенных наций», хотя в ней представлены не народы, а именно страны). Однако в последние десятилетия все чаще раздаются голоса о кризисе национального государства. Это вызвано развитием «информационного общества», глобализацией, размыванием понятия нации и т.д. Многие современные государства добровольно отдают часть своего суверенитета более сильным державам, оформляя это через членство в наднациональных структурах (НАТО, ЕС, ВТО, МВФ и т.д.). При этом в самих государствах может быть высоким «градус внутреннего национализма», жесткая языковая и этническая политика (Грузия, Литва, Латвия, Эстония и т.д.), они позиционируют себя как национальные государства - что не мешает им добновольно принимать на себя экономическую, политическую, военную зависимость.
Сегодня в результате глобализации наметились две тенденции в развитии национальных государств: 1) консервация, политика протекционизма, закрытие границ, ограничение иммиграции и т.д., неприятие институтов глобализации (ВТО и т.д.) то есть поиски путей защиты национального государства; 2) либертианская политика, открытость, безразличие к трудовой миграции, добровольное ограничение своего суверенитета в пользу международных институтов и т.д. Это сочетается с существованием в мире наций, которые еще только ведут свою борьбу за независимость и создание своих национальных госудасрств (Палестина, Абхазия, Курдистан, Южная Осетия и т.д.). Поэтому, признавая справедливость современных концепций кризиса национального государства как института ХХI века, надо отдавать себе отчет в том, что эта концепция не универсальна и применима не ко всем регионам, странам и народам.
7.Национальное государство:этнократия и этнодемократия, соотношение понятий
Понятие «национальное государство», типы национальных государств. Поскольку понятие «нация» может употребляться в двух значениях, можно говорить о двух значениях и понятия «национальное государство»: население полностью или частично образует нацию
А) Это национальное государство гражданской нации. Подобные нацио-нальные государства существуют в США, Франции, Германии, других странах Западной Европы и Латинской Америки. Такое национальное государство есть территориальное сообщество, все члены которого независимо от их этнической принадлежности признают свою общность, солидарны с ней и подчиняются институционализированным нормам этого сообщества.
Б) Национальное государство – государство этнонации, где культурно-этнические границы максимально совпадают с политическими границами. Если права доминирующего этноса как-то закрепляются институционально, то государство этнонации может быть определено как «этнократия». Под этнократическим государством следует понимать такое государство, в котором этническая группа, преобладающая численно или доминирующая политически, пользуется властью и привилегиями по отношению к другим, отождествляет с государством исключительно себя, отказывая меньшинствам в праве на членство в нации или на самостоятельное «нациестроительство». В данном случае доминирующая этническая группа позиционирует себя с помощью государственной идеологии и государственных институтов (прямо или косвенно) как единственную «истинную», «реальную», «настоящую» нацию и требует, чтобы представители остальных этнических групп в культурном отношении равнялись на нее. Этнократические режимы существуют в некоторых странах Африки, Азии и на постсоветском пространстве. Этнократия- недемократический режим, при котором правящая элита это люди одной нации,а доступ в элиту иных наций затруднен.
Наряду с понятием «этнократия» в последнее время стал также использоваться и термин «этнодемократия». Как отмечает М.Х. Фарукшин, под этнодемократией понимается такой режим, при котором государство принадлежит этническому большинству, а не всем гражданам, и большинство использует государство в качестве средства продвижения своих национальных интересов и целей. Государство превращается в инструмент институционализации господства и привилегий одной, как правило, самой многочисленной в стране этнической группы и юридического ограничения прав других этнических групп. Население делится на представителей титульной нации и всех остальных. Госассоциируется прежде всего с титульной нацией. Этнические меньшинства не пользуются всей поднятой прав Включает в себя недемократические элементы доминирования, это ограниченная,несовершенная демократия.(Израиль, Эстония,Латвия) черты:
-только одна этнонация имеет право на страну. Только она имеет неотчуждаемое право на отдельное политическое целое, и только она имеет исключительное право на родину. Вследствие этого этнический национализм делает легитимным неравенство статусов коренной этнонации и некоренных групп.
-государство предоставляет некоренным группам неполные индивидуальные и коллективные права
-государство воспринимает не коренные группы как угрозу;
Оба термина– и «этнократия», и «этнодемократия- используются как политические ярлыки: в первом случае для того, чтобы дискредитировать тот или иной политический режим, во втором – чтобы приукрасить его не очень приглядные черты.Так, этнодемократия– это режим, соблюдающий формальные демократические процедуры, но при этом ограничивающий права лиц, принадлежащих к этническим меньшинствам; этнократия же – это недемократический политический режим, при котором ограничения прав одних этнических групп (и соответственно привилегии других) закреплены институционально.
8.Территориальная этническая автономия. Сецессия.
Формой сосуществования двух или более этносов в одном государстве может быть автономия.Территориальная автономия обычно бывает национально-территориальной(это слелующий вопрос) или этнотерриториальной (первое название в литературе зарубежных стран почти не применяется), но бывает и основанной не на этнических признаках, а на учете особенностей культуры, традиций, быта населения данной территории. Территориальная автономия была классическим способом подхода к этническим проблемам в бывшем СССР, где существовало несколько ее форм - от союзных республик до округов и национальных районов. Эта система частично сохранилась в современной России, хотя в последние годы численность автономных округов была уменьшена. Территориальные автономии существуют и в ряде других стран Европы. Особое место в соответствии с Конституцией 1978 г. занимает территориальные автономии Испании. Территориальные автономии здесь наделены широкими полномочиями. В статусе Каталонии, Страны Басков и Галисии отдельно оговаривается этнический характер этих территорий. Этот же подход определил особое положение Сардинии, Сицилии и трех пограничных областей Италии, населенных южными славянами.
Территориальная (этнотерриториальная) автономия образуется только в случае компактного расселения этнических групп или иных групп, отличающихся другими особенностя ми. Создаются автономные области, округа, районы, иные автономии, часто имеющие официальна лишь географические названия (например, Азорские острова в Португалии), иногда включающие в название наименование национальности (Иракский Курдистан), а в отдельных случаях - и определение автономии (Автономная Республика Крым).В зависимости от объема полномочий существуют две формыэтнотерриториальной автономии: политическая (ее часто называют еще государственной, законодательной) и административная. Политическая автономия имеет некоторые признаки государственности. В политической автономии создается мест ный парламент, иногда двухпалатный. Законы, принимаемые им, не должны противоречить интересам государства.Политическая автономия образует свой орган местной исполнительной власти.Вотличие от субъектов федерации, которые имеют иногда свою судебную сис тему вплоть до верховных судов (например, в США), автономные образования своих судов не имеют.
Административная автономия не обладает правом издавать свои местные законы, хотя ее представительные органы издают нормативные акты в пределах ее полномочий. Однако по сравнению с обычными административными единицами, которые тоже издают нормативные акты местного значения, административная автономия обладает некоторыми дополнительными правами (могут изменять или отменять акты вышестоящих орга нов государства, если такие акты не соответствуют местным условиям,но с разрешения вышестоящих органов, могут участвовать во внешне экономических отношениях в соответствии с законами государства.)Административная автономия существует в меньшем числе стран чем политическая. В Никарагуа есть два округа на Атлантическом побережье, населенных индейскими англоговорящими племенами, в Молдавии - два округа, где проживают гагаузы, в Индии автономия создаете для некоторых мелких народностей в отдельных штатах. Больше всего автономных образований в Китае (более сотни).
Сецессия -отделение части территории от данного государства по решению ее населения или органов; выход из государства какой-либо административно-территориальной единицы, а из федеративного государства - его субъекта по решению населения, принятому на референдуме, или по решению органов отделяющихся единицы, субъекта. Ни одна конституция в мире в настоящее время не допускает сецессию, однако на практике она неоднократно имела место в последние годы (выход республик из состава Югославской Федерации, отделение провинции Эритрея от Эфиопии, несколько случаев С. на территории бывшего СССР и др.). Конституция РФ не признает за субъектами РФ права на С. (выход). Отдельные субъекты закрепили право выхода в своих конституциях, что не соответствует положениям Конституции РФ.
26.11.2013
Текст: Андрей Акопянц
Настоящий текст не содержит оригинальных мыслей или выводов автора Андрея Акопянца, и является компиляцией из текстов и лекций О.Григорьева
Территориальная и колониальная (национальная) империя
Различия между колониальной империей и территориальной очевидны и лежат на поверхности.
И та, и та формируются путем захвата неких территорий.
Но колониальная империя имеет явно выраженный центр (метрополию), обладающую высоким уровнем развития, и колонии, как правило, территориально удаленные (не имеющие с метрополией общих сухопутных границ), находящиеся на более низкой ступени развития, и этнически совершенно чуждые.
Колонии рассматриваются в основном как источник ресурсов, и если метрополия что то и вкладывает в их развитие, то исключительно для того, чтобы эффективнее эти ресурсы выкачивать. Ни о какой глубокой интеграции речь не идет.
И элита колониальной империи в основном формируется из представителей коренных этносов метрополии.
А территориальная империя возникает путем захвата территорий, непосредственно примыкающих к метрополии, где обитают зачастую культурно достаточно близкие этносы, которые, кстати, могут находиться и на более высокой ступени развития, чем метрополия.
И степень интеграции захваченных земель является существенно более высокой - как в экономическом, так и в политическом и культурном смысле. За счет этого понятие метрополии размывается, и центр территориальной империи вообще может переместится из своего исторического местонахождения в какую то более удобную точку.
Этнос метрополии так же утрачивает свою ведущую роль и размывается - в элиту массово включаются представители покоренных этносов.
Территориальная империя и национальное государство
Более сложным и менее понятным является различие между Территориальной империей и Национальным государством.
Различие это состоит не в форме правления (монархия/демократия). Монархические Англия и Франция - вполне себе были нац. государствами, а Рим до Цезаря был республикой по форме правления, но фактически - империей.
И тем более, вопрос не в самоназвании.
Национальное государство - это результат эволюции территориальной империи, утвердившейся в своих границах, и направившей свои ресурсы не на внешнюю экспансию, а на внутреннюю интеграцию.
И различение идет по достигнутой степени внутренней интеграции территорий и субэтносов, составляющих государство - интеграции экономической, политической, культурной, ментальной.
Причем какой то четкой измеримой границы (до сих - империя, от сих - нац.государство) нет, и провести ее, наверное, невозможно. Можно описать идеальные (крайние) случаи, и пытаться вводить количественные или качественные шкалы разных аспектов интеграции:
- экономической (мера связности внутреннего рынка);
- культурной (единство языка, понятийного базиса, традиций, религии, бытовых обычаев и др.);
- политической (механизмы формирования и степени свободы региональных элит);
- ментальной (что первично для жителя - принадлежность к Нации или принадлежность к своему субэтносу).
Причем последний аспект, согласно Григорьеву, является наиболее важным, поэтому остановимся на нем подробнее.
Миф единства нации
На ментальном уровне национальное государство основывается на мифе Единой нации, разделяемом подавляющим большинством населения. Это классическое "воображаемое сообщество" в терминологии Олега Григорьева - т.е. государство может считаться национальным, если так считает подавляющее большинство его населения.
Классическая империя (Рим или османская империя) в таком мифе вообще не нуждается. Ни о каком единстве речь там не шла, завоеванные этносы в значительной степени сохраняли свою идентичность. Какой-нибудь древний грек считал себя в первую очередь греком, и только потом - гражданином Империи, и никого это не волновало.
А национальное государство в таком мифе нуждается, и вынужденно постоянно его поддерживать.
Дело в том, что существенным отличием между классической империей и идеальным нац. государством является способ легитимизации верховной власти.
В империи власть легитимизируется по факту (мы вас завоевали - мы и власть), и на более поздних этапах, когда уже забылось слегка, кто кого завоевал - еще и от Бога (император - бог на земле).
Но в Европе в средние века сложилась специфическая ситуация, когда имперский механизм легитимизации "от бога" перестает работать. При сохранении единства церкви и образовании множества государств стало очень трудно объяснять, почему во Франции власть от бога принадлежит Французскому королю, а в Англии - английскому.
Поэтому и было изобретено понятие Национального государства и механизм легитимизации власти "от нации" (нация едина, власть - от народа). Крайним выражением этой идеи и явилась современная выборная демократия.
Причем надо понимать, что это - специфически европейский феномен,
В других ситуациях легитимизация "От бога" продолжала работать, а распад империй сопровождался распадом церквей (православие, например)..
Поэтому достижение и сохранение "единства нации" является главной задачей власти в национальном государстве - потому что без этого никакой легитимности у власти нет и быть не может.
У каких-то государств это скорее получилось (Франция, Англия, США), у каких-то скорее не получилось (Испания, Италия, Российская Империя)
Но современный кризис нац. государств в том и заключается, что поддерживать миф в условиях экономической стагнации становится все труднее. И классические национальные государства начинают рассыпаться по границам субэтносов или крупных экономических регионов - что мы можем сейчас наблюдать и в Англии, и в Испании, и в даже в богатой Германии.
Т.е. можно констатировать, что граница между территориальной империей и национальным государством на самом деле не является четкой, но концептуально она понятна .
Если спросить у жителя - ты кто (представитель некого этноса или гражданин государства), то житель идеального национального государства в первую очередь должен быть гражданином, и только во вторую - представителем этноса. А житель империи в первую очередь осознает себя как представитель этноса, и только во вторую - как гражданин.
Если использовать метафору - то разница между территориальной империей и наци.государством такая же, как между чугуном и сталью.
И механизм формирования национального государства тоже лежит в этой метафоре - переплавка , в качестве которой могут выступать революции, большие войны и др., по результатам которых представители множества субэтносов осознают себя как представители единой нации.
Для СССР такой переплавкой могла стать ВОВ, но судя по тому, что мы наблюдаем сейчас, не стала. Миф о единстве советского народа не удалось удержать на достаточно высоком уровне, и страна рассыпалась - сначала ментально, потом и фактически, что доказывает, что национальным государством оно так и не стало.
Может ли стать национальным государством РФ и нужно ли к этому стремиться?
В конце концов территориальные империи были основной формой государственности на протяжении почти всей человеческой истории, а национальные государства - образования достаточно новые, да и те рассыпаются, как мы видим. Стоит ли вкладывать ресурсы, для того, чтобы вскочить на подножку уходящего поезда? Может лучше направить их на строительство эффективной империи?
